нечаянно не соскользнуть мыслями на опасную тему, Даша без передышки общалась с дочкой, расспрашивая ее обо всем, о чем только было можно. Спросила даже о бывшей подружке Наташе Гусаковой, которая в этом году перешла учиться в другую школу.
– Я ее с тех пор не видела, – равнодушно отозвалась Юлька, которой в этот момент совершенно не хотелось думать о Гусаковой, поскольку два медвежонка на площадке молодняка уморительно клянчили у посетителей зоопарка угощение, поднявшись на задние лапы и вытягивая вверх остренькие мохнатые мордочки.
Даша, которой вдруг опять почему-то вспомнился утренний чай и прилепленная к чашке нижняя губа мужа, излишне громко расхохоталась и опять-таки чересчур громко прокричала:
– Смотри-смотри, Юлька, какой потешный тигренок!
Тигренок, который разлегся неподалеку от медвежат, был не столько потешным, сколько сонным, на что дочка тут же указала матери:
– Да он сейчас заснет, мамочка! Ты лучше погляди, какие мишки! Вот бы можно было их покормить!
Даше очень понравилось, что дочка подкинула новую тему для обсуждения, и с большим напором принялась объяснять ей, почему запрещено кормить зверей вообще, а их детенышей – в частности.
– Да я знаю, мамочка, – отмахнулась от нее Юлька, – но уж очень хочется! Видишь, как они просят!
Даша начала свое объяснение заново, на что Юлька уже и вовсе не реагировала, заливаясь тоненьким серебристым смехом. Митя, глядя на маленьких зверят, смеялся тоже, и Даша с неудовольствием заметила, что при этом очень некрасиво обнажаются его розовые десны и не слишком тщательно вычищенные зубы. Она подумала о том, что стоит завтра же купить отбеливающую пасту, а мужу предложить не скалить рот при каждом удобном случае. Не юноша, поди. Видно, что в верхней челюсти не хватает зуба.
После площадки молодняка Даша потянула дочку за сахарной ватой, которую продавали такими большими клубками, что есть ее можно было очень долго и, следовательно, долго не разговаривать. С этими клубками они пошли к хищникам молча, потому что и Юлька, и Даша безостановочно откусывали куски ваты: Юлька – с удовольствием, Даша – с отвращением, но с большим желанием занять рот. Возле тигров, терзающих огромные куски кровавого мяса, дочка сунула свой клубок отцу, и тот, как ни в чем не бывало, принялся есть сладкую вату прямо возле тигриной клетки. Дашу скрючило от отвращения. Как он может есть возле окровавленного мяса с белыми сухожилиями, свисающими с красно-бурых кусков разваренными макаронинами? Она сунула свой недоеденный клубок в урну и отошла к клетке с рысью, такой же сонной, как тигренок на площадке молодняка. Даша только успела подумать о том, что неплохо было бы стать рысью, как услышала над ухом голос мужа:
– Что с тобой, Дашуня?
Даша вздрогнула, обернулась к мужу и, резиново растянув губы в улыбке, слишком быстро и задорно ответила:
– Ничего! Все как всегда! Пойдемте к жирафам! Они такие грациозные!
И
