style="font-size:15px;"> Крепыш недовольно покосился на меня.
– Я – наследник, я один. Нет у нас больше родственников. Все Чайниковы поумирали. Я один остался.
– Ну, почему же один? У вас есть жена, насколько я знаю, и дети. Ведь дети-то есть?
– Ну, есть.
– Большие?
– Ваське семнадцать стукнуло, осенью в последний класс пойдет, а Дашке – четырнадцать. А че?
– А жена ваша?
– Зинка? А че, она – жена!
– Вот видите, сколько вас, Чайниковых, – четверо, так что вы не один.
– Ну, это да…
– Значит, вы – наследник. И что вам досталось после смерти брата?
– Квартира двухкомнатная да дача.
Я продолжала выспрашивать у Федора.
– Где вы сейчас живете?
– В квартире.
– Сколько у вас комнат?
– Одна…
– В однокомнатной – вчетвером? Со взрослыми детьми? И где ваша квартира? В каком районе?
– В Трубном… А че? Однокомнатная! Мы в деревне два дома продали, свой и родителей, когда они несколько лет назад померли. А у вас, в городе, нам этих денег только на однокомнатную квартиру и хватило, и то на окраине.
– Ну, зато теперь вы можете переехать в двухкомнатную Виктора, а свою квартиру отдать старшему сыну, он ведь почти взрослый. Так что ваш квартирный вопрос, я считаю, решился?
Я пристально смотрела в глаза Федору Ивановичу.
– Ну, да… А к чему это вы?
– Да все к тому…
Он некоторое время вертел головой то в мою сторону, то в сторону Родиона. Вдруг до него дошло.
– Э-э, дамочка, вы чего это?! Вы это к чему? Хотите сказать… Да вы в своем уме?!
– Тихо, тихо, – стал успокаивать его Родион. – Татьяна ничего такого не сказала, она только…
– Да я Витька больше полугода не видел! Он в январе ко мне на день рождения приходил. А на свой даже не позвал! Вся моя семья это может подтвердить. Он вообще нас сторонился, как же, мы – деревня, а он – врач, образованный! Забыл, как сам в деревне жил, навоз месил! В марте у Зинки моей день рождения был, он не пришел. Летом у сына именины – он по телефону его поздравил. Не больно-то он с нами… А что квартира его и дача мне отойдут, так это по закону, не я его писал!
Федор Иванович распалился, лицо его пошло красными пятнами.
– Не обижайтесь, – сказала я примирительно.
Крепыш только рукой махнул. Достал новую сигарету, закурил. Мы постояли еще некоторое время, поговорили и окончательно помирились с Федором Ивановичем. Милиции все не было.
– А ведь уже десять, – сказал Родион. – Надо бы ехать, а то к одиннадцати можем не успеть.
Федор засуетился:
– Вот что, вы поезжайте, а я останусь, дождусь ментов. Надо же им могилу показать! Покажу и приеду автобусом. А то на поминки опоздаете, а поминки – святое дело.
– Хорошо,
