связку. Это произошло за год до этого в горах Кипра, где мы отдыхали с Л1, и я убегал от стаи бездомных собак в горах и прыгнул в пропасть. И сустав вылетел, связка порвалась. И вот это снова произошло. Мне сказали, что надо делать операцию. И я сразу же после операции, с палочкой, пошел в клуб Пропаганда бухать и танцевать, а через пару дней вышел на новую работу. Палочка была красивая – резная, из красного дерева, купленная на Кипре при первом повреждении ноги. Коричневый костюм, оранжевая рубашка, палочка, огромная по тем временам и для моего возраста зарплата, новая красивая богатая девушка и преданная забвению первая любовь А1. Неограниченные командировочные – постоянные командировки в Сибирь и в Самару. Дополнительные левые доходы от сдачи в аренду квартир сотрудникам через подставного посредника. Все бы было ништяк если бы не было так плохо на душе.
Несколько лет спустя я жестко порвал с Л1, стал заниматься Цигун, а потом стал ходить в Храм, творить милостыню, исповедовать грехи свои. И в общем-то раны постепенно заросли, А1 и Л1 долго не могли простить мне нанесенных обид и жестокости с которой я порвал наши с ними отношения. С Л1 я решил порвать раз и навсегда и поэтому сделал это самым жестоким и эффективным способом. Я пришел в гости с новой любовницей, и на глазах у нее проявлял все знаки физиологического внимания и вожделения по отношению к новому герою моего сердца. Л1 очень страдала, от горя не могла ходить. Она только сказала тогда «зачем так, так жестоко…». А я и сам не знаю, зачем так жестоко. Просто мне стало тесно, нечем дышать, стало темно. В детстве я боялся темноты и замкнутого пространства. Если в комнате совсем не было света, и я просыпался и не мог ничего видеть в кромешной тьме, у меня начиналась неподконтрольная паника. Я начинал задыхаться. И во всех этих отношениях в угаре наркоты, разврата и алкоголя мне просто стало также темно и я в панике стал задыхаться и искать выход.
А положа руку на сердце могу сказать, что Аню я любил чистой, сильной любовью, также как и она меня, и потом я так мечтал ее вернуть, но было поздно. И я помню ее, Анины кошачьи глаза, ее красоту, так и застывшую словно цветок на морозе с этой избитой безжизненной улыбкой, приклеенной одной и той же маской, приросшей уже годами и ставшей лицом. Эх, Аня, сможешь ли ты жить без этой маски или она и есть ты?
И прошло почти 10 лет, прежде чем она не то чтобы простила меня, но разрешила с ней общаться и по крайней мере перестала меня ненавидеть. Она, Аня просто была такой сдержанной и не слишком страстной что ли, а я был брызжущим сумасшедшим конем, вечно пьяным, удолбанным, изменявшим ей налево и направо ради самоутверждения, и чтобы не было так больно мне, надо сделать больно кому-то другому. И мы с ней расстались с Аней, после очередной пьяной драки, а потом, спустя какое-то время я опять ее позвал, и мы снова стали жить вместе. И как-то мы поспорили с ней, смогу ли я соблазнить ее сексапильную сотрудницу,
