после такой дороги ее ожидает такой нелюбезный прием!
Первым побуждением Надежды Николаевны было развернуться и немедленно уехать домой, но она вспомнила, что поезд в Козодоеве останавливается только раз в сутки, так что до завтрашнего дня ей все равно никуда не деться.
– Надя, это ты? – донесся наконец из-за двери тот же приглушенный голос. – Ты одна?
Надежда растерялась, не зная, что ответить, но ее провожатый пришел на помощь:
– Одна она, одна, я сейчас ухожу!
Он и правда развернулся и удалился прочь по коридору, оставив Надежду в растерянности перед закрытой дверью.
– Заходи! – раздалось наконец из номера.
Надежда толкнула дверь и вошла внутрь.
В комнате, куда она попала, было почти темно. На окнах задернуты плотные шторы, свет не горел. В глубине помещения в кресле угадывалась человеческая фигура.
– Галь, это ты, что ли? – недоумевая, спросила Надежда и вгляделась в эту фигуру.
– Я, – ответил голос из темноты. Впрочем, в этом голосе не было уверенности.
– А что вообще здесь происходит? Что это ты в темноте сидишь, никого к себе не пускаешь?
– А-а… – протянул голос из темноты. – Ты меня не видела… увидишь – больше не будешь спрашивать!
Щелкнул выключатель, и на столе вспыхнула настольная лампа под розовым абажуром. В ее неярком свете Надежда Николаевна увидела в кресле свою подругу. Впрочем, узнать Галину было трудно.
Лицо ее было перекошено, как будто Галка чего-то жутко испугалась. Глаза, обычно довольно большие и выразительные, превратились в узенькие заплывшие щелочки. Под глазами образовались огромные темные мешки. Губы ужасно распухли, да к тому же рот искривился. Кроме того, все лицо было жуткого багрово-синего цвета, как будто представляло собой сплошной кровоподтек.
– Боже мой! – Надежда Николаевна не смогла сдержать удивленный вопль. – Что с тобой сделали?
– Ага! – В голосе Галины, как ни странно, прозвучало торжество. – Теперь ты больше не спрашиваешь, почему я сижу в темноте и не выхожу из своего номера!
– Извини, – пробормотала Надежда виновато. – Я не хотела тебя обидеть, само вырвалось.
– Извиняю, – небрежно отмахнулась Галина. – Видела женщину на ресепшен?
– С косой вокруг головы?
– Она самая, Аней зовут. Так вот, когда она меня увидела – вообще в обморок упала.
На этот раз Надежда промолчала. Она боялась опять ляпнуть что-нибудь бестактное. Поэтому Галина заговорила сама.
– Что стоишь? Располагайся. И можешь не произносить никаких воспитательных слов, сама себя ругаю последними словами. Но, понимаешь, как стала я с Игорем ходить всюду на тусовки… Там бабы кругом молодые, красивые. Некоторые меня старше, а выглядят… Думаю – чем же я хуже? А они косятся, смотрят так пренебрежительно, как на букашку какую-то или на вошь.
– Да
