У него внутренний дроссель. И вообще, твое дело не вступать в споры, твое дело наблюдать. Наблюдай.
Тоска возобновила наблюдение.
– Ходит… – докладывала она. – Смотрит. Копьем тычет…
– Грандиозная личность, – отвечал я. – Стоик.
– Жан Жак Руссо, – добавила не в тему Тоска. – Лупу достал…
– Чего? – не расслышал я.
– Увеличительное стекло, – уточнила Тоска. – Что-то в воде разглядывает. Что там может быть?
– Инфузории-туфельки, бычьи цепни, сальмонеллы, мотыль. Полезные существа, короче…
– Зачерпывает воду… нюхает…
– Совсем наш Буханкин ку-ку… – Я стряхнул песок. – С котлом окончательно раздружился… Стоит человеку открыть клопа, как он сразу впадает в манию величия. Как скучно все устроено… Клопооткрыватель…
– Завидуешь, – поддразнила меня Тоска.
– Чему завидовать? Подумаешь, таракана открыл. Плевал я на него. Плевал, плевал, плевал. Я говорю, с котлом раздружился…
На ногу Тоске уселась треугольная, похожая на французский истребитель строка. Тоска напряглась и стала медленно заносить над агрессором ладонь.
Главное, не упустить тот момент, когда строка растопырит челюсти и начнет вгрызаться. Чуть раньше – и она улетит, чуть позже – и выстрижет из тебя кусман мяса размером в квадратный миллиметр.
Хлоп!
Строка с добычей растворилась в воздухе.
– А когда он с ним дружился-то? – раздраженно ответила Тоска и потерла набухающий волдырь. – Надо его было в детстве лечить. Сейчас уже поздно… Слушай, у меня глаза заболели. Наблюдай за этим дурнем сам.
Тоска сунула мне бинокль.
Я стал наблюдать. Очень скоро, впрочем, мне надоело наблюдать за однообразным Буханкиным, и я переключился на окрестности. В окрестностях не было ничего интересного. Обычный пляж в будний день, народа не так уж много. Детишки бегают, то ли лагерь, то ли детский сад. В воду не лезут: воспитатели не пускают. Оно понятно, течение возле берега достаточно сильное, может запросто унести…
Задремал. Все это было так утомительно, что я задремал. Да и что с ним в этой луже случится…
– Вставай! – Тоска пихала меня в бок. – Вставай! Смотри!
Я проснулся и посмотрел. Буханкин вопил.
Его даже было слышно. Такое мерзкое мелкое верещание.
Еще Буханкин барахтался, поднимал волны и эти… сонмы брызг. Безумствовал, короче, по полной программе. Но видно было, что он не шутит. Что-то там с ним случилось, что-то неприятное, что-то, что его испугало.
– Что там с ним? – растерянно спросила Тоска.
– Судорога! Тонет, гаденыш! Тоска, камеру! Снимай его, снимай!
Я рывком вскочил на ноги и побежал к протоке.
Первооткрыватель клопа… пардон, клеща, однако, не тонул.
Не тонул. Подтверждая вековую мудрость, утверждавшую, что некоторые субстанции не тонут принципиально.
Он
