взяли, главаря да подручных, а вот заместителя нет. Так ловкач, скажи, как мне этого Клешню найти?
– Да не, вы хоть и не синий сюртук, но я никакой информации не докладываю.
– Я ж тебя на эшафот могу отправить, милок.
– Да хоть на кол сажайте, не в-ы-дам.
Кларенс прошелся, скрипя ветхими половыми досками, верзила-надсмотрщик скучал, по ту сторону двери, громко зевая. Если представить себе огромного орангутанга в одежде, то этот – поросший и небритый, неуклюжий, втиснувшийся в тугой жилет и коротковатую засаленную курточку, спокойно походил на образцового примата. Паренек сидел, щелкая костяшками пальцев, с самодовольной ухмылкой, от того, что заставил сыщика попасть в тупиковое положение; его порванные холщевые штанишки бросали на обозрение ветхие ботинки на босую ногу. А сыщик действительно считал себя слегка одураченным, но нужно как-то выбить из единственного путного свидетеля нужную информацию, завтра судебное заседание, Лобстер хитер как шакал, может и выкрутиться.
– А если договоримся с тобой? – поинтересовался сыщик, каким бы молчаливым не был преступник, есть то, что может его разболтать.
Паренек сплюнул, хихикнул, противно откашлялся. Судя по состоянию здоровья, проворного воришку одолевали сухоты, но все же, неужели так быстро жить надоело.
– Вы головастый малый, вы мне нравитесь, у вас бы я ничего не воровал. У меня кредо есть, можете смеяться, если захотите: я даже если голоден, ворую только у жмотов и жирдяев, обычных не трогаю, которые мне нравятся. Вы мне понравились, но я с вами не договорюсь.
– Ты один скитаешься или семья есть? – спросил сыщик, уводя разговор в иное русло.
– А то, матушка есть, думаете, я только для себя таскаю, и сестра противная такая и вечно голодная.
– И не жаль тебе их? За ними тоже могут прийти.
– Так я ж за них беспокоюсь, Клешня – страшный человек, ваши только с дубинками страшны, а этот чудовище.
– Тогда ты мне должен помочь, он уже знает, что ты пойман, с твоих родных и начнут.
Паренек потерял самоуверенность, затрясся на стуле, будто в лихорадке, Рой нашел больное местечко, нужно было доводить дело до конца. Он присел напротив заключенного, обмакнул перо в чернильнице и произнес с напиранием:
– Если ты мне поможешь, я тебя отпущу, семью убережешь.
– Вы ж его искать начнете, все равно узнает.
– Предположим, но не сразу. Ты свою шкуру не ценишь, тебе в ссылке будет отлично, но сейчас времена кровавые, всех вешают, зачем им голодные рты, подумай.
Парень сглотнул, выругался и сплюнул прямо под ноги сыщику:
– Ладно, ваша взяла, что вы хотите знать?
– Имя, место сбора и количество.
– Имя Клешни я не знаю, его еще Дюком кличут, но редко, когда он пьян или весел, место сбора – заброшенные склады за госпиталем, там, в позапрошлом году, был пожар, никому эти здания не надобны, но некоторые уцелели. А количество, если не считать пойманных, еще с дюжину
