юскинда, да и тому уже за шестьдесят…
А вот самобытная русская литература, несмотря на свалившиеся на нее в последние годы невзгоды, по-прежнему существует. В немалой степени она обязана этим Литературному институту имени Горького, Высшим литературным курсам. Культивирующиеся здесь эстетические и творческие принципы не претерпели значительных изменений по сравнению с традициями, заложенными в нашей литературе Пушкиным. И что же – превратились мы от этого в литературный реликт? Ни в коем случае – как не стали реликтами принципы древнегреческого зодчества и скульптуры. Их можно только развивать, а отменить нельзя. Те, кто ругает традицию, никогда не задумывались: а в какую, собственно, сторону она развивается? В прошлое?
Традиция развивается только в одну сторону – в будущее.
А вот новаторство в отрыве от традиции, как это ни парадоксально, очень часто развивается только в прошлое. Почему? Да потому, что до возникновения реализма все так называемые нетрадиционные, «передовые» жанры в том или ином виде уже существовали в литературе. Писать прозу в «постреалистическую» эпоху так же, как писали, скажем, немецкие мистические романтики или Лоренс Стерн, – это все равно, как писать стихи в духе Тредиаковского, забыв о реформе стихосложения Ломоносова.
Писателю, независимо от выбранного им литературного направления, необходимо владеть основными принципами искусства прозы, включая реалистические, в той же степени, в какой архитекторы владеют классическими принципами древнегреческого зодчества. Иначе он попросту недоучка, халтурщик.
Литературный институт, ВЛК не могут сделать писателя гением, и писательская среда никогда сплошь из гениев не состояла. Но эта среда более литературно компетентна, чем растворенные в нетворческой среде писатели-любители. Да, отнюдь не все выпускники «Лита» и ВЛК хорошо пишут, но, как правило, суждение о литературе имеют профессиональное. Или, во всяком случае, более профессиональное, чем мнение соседа, которому вы решились показать рукопись. А это очень важно. Это литературная почва, которую не заменят никакие «сетевые» «Проза. ру» и «Стихи. ру», где толкутся сотни тысяч графоманов. Литинститут да ВЛК, объявленные в ноябре 2012 г. нашим удивительным министерством образования и науки «неэффективными», – больше никакой другой литературной школы у нас и нет, если не считать редких форумов молодых писателей и литобъединений, крайне слабых ныне. Ну, конечно, еще есть газеты, журналы, издательства, но они ведь пользуются тем, что уже взошло на литературной почве.
Я не знаю, какая писательская судьба ждет слушателей моего семинара прозы ВЛК, но искренне верю, что они и есть те самые новые имена, появление которых столь необходимо в литературе через каждые 20–30 лет. Они не стали ждать, когда редакции соизволят заметить их дарование (хотя многие из них уже печатались в газетах, журналах, а некоторые даже имеют книги), а создали свой сборник прозы. Я целиком поддерживаю это начинание. Художник творит наедине с самим собой, но в литературу лучше входить группой, чтобы голос писателя не был одинок в нынешнем далеко не дружелюбном к нему мире.
Непосредственным поводом для создания сборника «Точки» стала трагическая гибель в Крыму в конце августа 2012 года 28-летнего слушателя моего семинара прозы Дмитрия Шостака, которому осенью предстояло защищать дипломную работу. Название «Точки» – это название рассказа Дмитрия, в котором один герой сообщает другому «два последних откровения»:
Будда на самом деле
Читатель,
а мы всего лишь точки
типогра
фской
кра
ск
и
.
Горькая ирония, столь свойственная Дмитрию Шостаку… Однако, если Будда – читатель, а мы – всего лишь точки типографской краски, то Кто же писатель? Бог? Существует похожая теория о том, что художник – это не более чем зеркало, отражающее Божественный огонь. А отражением чего является точка? Поставим точку среди пустоты – и мы получим уже не пустоту, а окружающее точку пространство. И она будет центром этого пространства. Может быть, и Сотворение мира началось с точки? Тогда название этой книги приобретает несколько иное значение, чем в графическом стихотворении Шостака. Пусть мы всего лишь точки типографской краски, но это – точки сотворения мира. Литературного мира. Может быть, нового. Во всяком случае, хочется в это верить.
Познакомимся же с теми, кто этот новый мир населяет. Сборник открывают рассказы уже названного Дмитрия Шостака. Быть может, многое о взглядах Дмитрия на жизнь и даже о его трагической судьбе скажут слова в рассказе «Завтрак в пене прибоя»: «Я думал о том, что мечта о мире вечного лета и счастливых людях – это всего лишь миф. В погоне за ним сейчас следовало бы покупать билет на самолет. Слишком жестокий миф, из-за него люди с трудом переносят зимы и большие города, не живут, а с тоской ожидают следующего
