свой напишите. Как поймаю мерзавца…
– Неужто поймаете?
– Обещаю!
– Всю жизнь за ваше здоровье свечку буду ставить.
Крутилин сунул в карман записку с адресом и готов был распрощаться, однако на всякий случай задал дежурный вопрос. А вдруг?
– Внешность нападавшего не разглядели? Может, особые приметы?
– Ой, простите, хотел с того начать. Но пребываю в таком волнении… У него мизинца не хватает на левой руке.
– Что ж молчали? – Крутилин два раза дернул за сонетку.
Буквально через секунду – сыскная занимала весьма скромное помещение в Адмиралтейской части – в кабинет зашел делопроизводитель.
– Дело Колударова. Живо, – велел Крутилин.
– Старшего? – уточнил подчиненный.
– Младшего, – рявкнул Иван Дмитриевич.
Поиски заняли минут десять. На подшитом к делу фотографическом портрете Петрунькин опознал нападавшего. Крутилин снова дернул за сонетку, теперь не два, а всего лишь раз, и в кабинет зашел чиновник для поручений Яблочков.
– Пора тебе размяться, Арсений Иванович. Бери двух агентов, только обязательно с револьверами, и лети в Пески. Задержишь там сего голубчика. – Крутилин указал на фотопортрет.
– Адрес?
Крутилин пролистнул дело. Адрес почему-то не указан. Как выглядит дом, Иван Дмитриевич помнил, но вот улицу и номер, хоть убей:
– Сам покажу.
Крутилин велел агентам обогнуть старый одноэтажный домик и занять позицию на задворках – младший Колударов прыток: и с чердака способен сигануть, и через окно выбраться. Сам же в сопровождении Арсения Ивановича прошел к двери и постучал. Им открыл плешивый старик, одетый в рубаху навыпуск и старые с дырками портки.
– Никак Иван Дмитриевич? – спросил он, заслоняя ладонью яркое зимнее солнце.
– Не ждал?
– А в честь чего? Для сыскарей я ужо помер. Давно на пенсии. Только не платят ее почему-то. Хе-хе…
Когда Минай Колударов в силе пребывал, зарабатывал на жизнь грабежом. Да столь ловко, что на каторгу так и не попал. Когда же по возрасту от лихих дел отошел, эстафету перенял его сынок.
– Поговорить надо, – заявил Крутилин.
– Ну говори, только, не обессудь, слышу плохо, через слово.
– В дом пошли…
– Не прибрано, старица моя болеет…
– А Васек вам на что?
– Кто-кто?
– Васек.
– Значит, и у тебя с памятью беда. Я-то думал, у одного меня расстройство. Ты ж, Иван Дмитриевич, Ваську в арестантские пристроил. Неужто забыл?
– Вышел уже.
– Вышел? Счастье-то какое. Феклушка, Васечку отпустили!
Тут у Крутилина терпение закончилось:
– Хватит, Минай, кончай балаган. Пошли в дом.
А
