несколько капель грязно-кровавой жидкости упало на пальцы. – Зазноба у меня там живет. Горячая бабенка, скажу я тебе, Резо. Не чета всем этим марухам, – жиган сделал неопределенный жест рукой, видимо, имея в виду тех самых девиц, что в данный момент присутствовали на майдане у Кудерметовой. – Если будет желание, можем в следующий раз вместе съездить. Познакомлю. На пару и поелдачим. Как думаешь?
Предложение явно пришлось Резо по душе. Он даже как-то приосанился весь, выпятил грудь колесом, а затем поправил воротник кожаной куртки. Незаурядная внешность Паленого способствовала тому, что возле него всегда крутились знатные девицы. Не в смысле социального положения, а в смысле особо приятной наружности.
– Вам что, кроме как о бабах поговорить не о чем? – задавая этот вопрос, Рекрут в упор смотрел на Паленого из-под полуопущенных век.
Молодому жигану такой взгляд совсем не понравился. Вино словно встало поперек горла. О шестом чувстве Рекрута, благодаря которому ему не раз удавалось с равным успехом как избегать чекистских облав, так и распознавать измену, в жиганской среде слагались легенды. Неприятный предательский холодок побежал у Паленого вдоль позвоночника. Мысль о том, что Рекрут каким-то непостижимым образом догадывается о его сговоре со Сверчинским, не оставляла Паленого ни на секунду. А с другой стороны, перед мысленным взором жигана так же неумолимо вставал образ его престарелой матушки, находящейся сейчас где-то на попечении чекистов. Ее судьба напрямую зависела от действий самого Паленого. И он намерен был постараться.
– А о чем еще базарить? – Резо находился в приподнятом настроении.
– Хотя бы о том, что нам предстоит завтра.
– А что завтра? – как можно беспечнее поинтересовался Паленый.
Рекрут улыбнулся.
– По делу соскучился на деревенских-то харчах? Понимаю, Паленый, понимаю. Мять рукоятку «нагана» не менее приятно, чем женские прелести. Это я и по себе знаю. – Новоиспеченный хозяин Казани смял окурок в пепельнице и только теперь потянулся к стакану с вином. – А суть нашего разговора вот в чем. Лапа только что рассказал нам об одном выгодном дельце. Завтра к нам из столицы прибывают казначейские денежки. В золотых монетах. Сопровождают столь ценный груз шестеро красноармейцев. Но куда их шести винтовкам против нашей дюжины «наганов» и револьверов. Положим их всех на платформе и уйдем с хорошим наваром. Что скажешь, Паленый? Поучаствуешь?
– Спрашиваешь! – словоохотливость Рекрута и его открытость подкупили молодого жигана. Все прежние страхи и опасения как рукой сняло. Паленый и не чаял так быстро исполнить просьбу Сверчинского. Видать, фарт был на его стороне. – Когда я от стоящего дела отказывался? Тем более, раз ты сам за это берешься, Рекрут. Где ты – там удача. Это уж по всему проверено. А во сколько поезд-то прибывает?
– А почему ты спрашиваешь? – изумился Рекрут. – У тебя встречи какие-то на вечер намечаются?
Паленый мгновенно осознал свой прокол. Правый глаз его нервно дернулся, и он поспешил вновь пригубить вино,
