и Фелиция вращались в кругу собственных друзей и почти не обращали внимания на родственников. Селина прекрасно проводила время, хотя раздражалась всякий раз, когда Тревор танцевал с Жизель. Казалось, он абсолютно не замечал ее присутствия.
Но какое ей дело? Эти двое стоят друг друга. Бык и корова в пору спаривания. И все же чем дальше продвигался вечер, тем тяжелее становилось на душе.
Джастин, не спускавший со своей подопечной внимательного взгляда, должно быть, заметил усталость. На правах опекуна без лишних церемоний отправил восвояси очередного кавалера и повел Селину на террасу – прогуляться и подышать свежим воздухом.
– Спасибо моему рыцарю в сияющих доспехах, – поблагодарила она и тут же испуганно замерла: тяжелая черная туча несла неминуемую грозу.
Джастин тоже заметил опасность.
– Подождите здесь, а я быстро соберу остальных. Скоро полночь; не хватало еще угодить в ливень.
Он знал, что Селина по-прежнему боится бури; сама же она, не желая стать причиной раннего отъезда, с благодарностью приняла мудрое решение мистера Андруза. Она посмотрела на небо в надежде найти луну, но не увидела ничего, кроме низко нависших облаков. Стараясь подавить страх и побороть внезапно нахлынувшее одиночество, зябко обхватила плечи руками.
И вдруг на талию бережно легла теплая ладонь. Селина вздрогнула. Горячее дыхание обожгло шею. Как он смеет? Как может вновь расточать свои чары, проведя весь вечер с этой… с этой глупой коровой? Она сбросила руку и ледяным тоном приказала:
– Не прикасайтесь ко мне.
– Но ведь на самом деле вы так не думаете, правда?
– Еще как думаю! – Она шагнула в сторону.
– Говорите так, словно проглотили кусок льда. – Тревор схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. – Посмотрите на меня, малышка.
– Подозреваю, вы слишком много выпили. – Селина попыталась освободиться, оттолкнуть, однако Тревор стоял неподвижно, как скала. – К тому же, никто не разрешал вам использовать столь интимное обращение.
Его горячие губы накрыли ее рот и заставили замолчать. От крепкого запаха бренди закружилась голова. Селина сдавленно вскрикнула и попыталась освободиться, однако чем отчаяннее сопротивлялась, тем крепче он держал. Еще немного, и задушит! Она сдалась. Горячий язык раздвинул губы и дерзко проник в дрожащий рот. Каждое прикосновение отзывалось трепетом. Первобытное вожделение – безжалостное и непреодолимое – пронзило насквозь.
О господи, что же он творит? И откуда этот немыслимый, непостижимый ответ? Рука скользнула ей напоясницу, притянула и откровенно прижала к недвусмысленно жесткому бугру – точно так же, как тогда, в кухне. Он на миг отстранился и требовательно взглянул в лицо.
– Оставьте, Тревор. Вы мне не нужны.
– Я нужен вам, точно так же как вы нужны мне, – проговорил он, стараясь выровнять судорожное дыхание.
– Полагаете, каждая женщина
