Все придумали за меня. Разноцветные кабинки на каждый день, только видишь из них одни и те же картинки, один и тот же вид сверху.
По пути на работу я вспомнил о той недописанной мной картине. Я был слаб для неё. Она раздвигала ноги, пыталась мне что-то показать, а я зассал. Испугался своего мира, предчувствуя его ложную оболочку, которая могла обратиться в войну с губительными последствиями для моего психического здоровья. Язык живописи материален. Что там я мучаюсь в догадках? Может, если бы я дописал её, весь ужас тогда и закончился для меня или бы начался новый, более интересный. Я поселился бы в своем лабиринте основательно или нашел из него выход с тяжелой дубовой дверью. Я открыл её, и выход оказался входом будущего ресторана в немецком стиле, над интерьером которого я работал последние две недели. Здесь кипела иная жизнь: смесь пыли, пота и лакокрасочных испарений, сдобренная и взрыхленная живым русским матом. Мужики уже работали, а я слонялся между делом и вопросом, куда еще приложить руки? Все вроде бы сделано.
Я зашел на рецепцию, примыкавшей к ресторану гостиницы. Там хозяйничала длинноногая Наталья. Очаровательная брюнетка с похмельной тревогой на лице и сороквторым размером ноги. Она напоминала мне мою норильскую подругу, тоже Наташу с такими же роскошными ногами, только та работала моделью в меховом салоне на Невском, а эта раздавала ключи, в отеле, у Черного моря. И та и другая были для меня не достижимой роскошью. Ростом не вышел.
– Две недели тут околачиваюсь под вашим носом и до сих пор не знаю, как вас зовут девушка – слукавил я.
– Наташа.
– Я догадывался. А меня Дима.
– Ты откуда такой, Дима- спросила она насмешливо.
– С Питера я.
– Да, заметно. Там все немного того.
– Да, болота.
– Чего, чего
– Да говорю, город на болоте построен, вот и чахнем все дружно.
– Кофе будешь?
– Не откажусь.
– Я тоже там жила какое- то время.
– Да! – протянул я
– Да! – вытянула Наталья.– Уехала.
– Что так?
– Надоело.
– Сбежала значит.
– Ха, ха, ха. Печеньки будешь?
– Буду- отозвался я, немедля на угощение, уже привыкший, что меня каждая встречная женщина хочет подкормить, вероятно, видя во мне редкий вымирающий вид. И я, чтобы выжить, ловлю любую возможность ухватить кусочек чего- нибудь вкусненького из женских рук. Вот только женским телом я незаслуженно обделен. Только – печеньки. Наташа нервозно копошилась за рецепцией, вероятно, вспоминала прошедшую ночь. Кому-то незаслуженно дала или хотела похмелиться – почесывала кончик носа своими длинными и острыми коготками. Красивая женщина сомневалась.
– Тебе долго еще здесь?
– Все
