вечер. Стемнело как всегда зимой рано. Взглянув в окно, Лаптев вздохнул, за окном стояла чернильная темень. Пятница, вечер, дома в морозильнике лежит и дожидается запотевшая бутылка водки, но до этого еще очень далеко. Лаптев опять вздохнул и нажал кнопку звонка. В кабинет вошел заспанный дневальный, маленького роста, резкими угловатыми чертами смуглого лица, он напоминал какого-то мексиканского артиста из мыльных опер. С легкой руки Лаптева прозванный Гонсалесом, дневальный против экзотической клички ничего не имел и охотно на нее отзывался.
– Иди в отряд, Гонсалес, на сегодня все.
– Нет не все, Игорь Петрович.
Ну вот, опять уйти домой вовремя не получиться.
– Что случилось?
– Пока ничего, там в локалке второго отделения Туля терсится, на беседу просится.
– Да пошел он на….
– Сказал, что, если не вызовут, вскроется.
– Сука, ну давай веди.
Анатолий Емельянович Сусоев, в исправительной колонии получивший кличку Туля, был одним из штатных зоновских крышоходов, и у начальника оперативного отдела капитана внутренней службы Лаптева Игоря Петровича вызывал инстинктивное отвращение и непреодолимое желание дать ему по короткостриженой башке. Знает ведь сука, что пятница, вот и начнет сейчас мозг выносить, главное бы скотина не вскрылся. В лагерях, среди зеков была манечка вскрываться. Дело это нехитрое, берется одноразовый бритвенный станок, ломается, из него извлекается лезвие, которое в зоне называется моечкой, и при помощи этого нехитрого инструмента наносятся поверхностные раны на руках или других частях тела, главное не задеть артерии. Крови много, а толку мало, иногда, когда крови мало, она разбавляется обыкновенной водичкой. Если нет моечки, в ход идут любые подручные средства, вплоть до зубов. И ладно бы, если кто серьезно хотел свести счеты с жизнью, тот бы порезал чуть выше кистей артерии, так нет, одни понты, работают на публику, зовут прокурора, истерят, чтобы привлечь внимание и решить какие-нибудь шкурные интересы. С некоторых пор эта хрень вошла в моду. Раньше резались блатные по серьезному поводу, а сейчас этим начала заниматься всякая шваль, наподобие Тули, по поводу и без. И ничего не поделаешь, прокуратура по надзору за соблюдением законов в ИУ пасется в зоне круглосуточно, и бьется за зеков, как за своих детишек. По глубокому убеждению Лаптева, они получали вторую зарплату с воровского общака, иначе как объяснить такое рвение. Но делать нечего, если эта падаль вскроется, то сидеть ему, Лаптеву с этим уродом до утра. Вместе с оперативным дежурным отправлять спецсообщение в главк, составлять протокол осмотра происшествия, отбирать от зеков объяснения, и делать кучу других ненужных лично ему движений, вместо того, чтобы идти домой.
Тук, тук
– Разрешите?
В дверях показалась долговязая фигура Тули. Желтое сморщенное лицо, большие кустистые брови, маленькие бесцветные глазки выражали удовлетворение.
– Звали, гражданин начальник.
– Нет, бля, ты сам приперся, чего надо Туля?
– Я не Туля, а Анатолий Емельянович Сусоев, такой же гражданин России, как и вы…..
– Короче –
