лазурных берегов. С удовольствием шутишь и, между прочим, походя, отдаешь дискету со своими ночными бдениями и просишь заместителя внимательно вычитать, могут ведь быть и глупости. На самом деле – все в полном ажуре, ты не позволяешь себе послаблений, не хватало, чтобы за тобой подтирали. И в конторе понимают, что это игра, давно привыкли, не удивляются. Ты для них – профессионал высшей пробы, местный властитель дум и, мягко говоря, странно выглядело бы, допусти ты малейшую ошибку или даже описку. «Шеф никогда не ошибается» – кто-то давно написал над дверью твоего кабинета. И это – правда.
Сакэ с салом
– Ну что, друзья-сотоварищи, не позволить ли нам по пять капель? В честь, так сказать, скорого приземления в столице Страны восходящего солнца?
Мы с Мишей Громовым изумленно поворачиваемся к высказавшему такое неожиданное предложение Владлену Мирошниченко. Уж не шутит ли наш бывший бессменный староста курса? У него – давняя язва, и он редко выступает инициатором неорганизованных и не преследующих конкретных целей, тем более, никак не отражающихся на карьерном росте, бесполезных выпивок?
«Может, заложить хочет? – думаю я. – Взаправду, дерябнем сейчас, а он втихаря шепнет охране: мол, в президентском самолете Цветков с Громовым водку пили во время полета и мне предлагали. Отцепят в момент, прощайте, дальние страны, прощайте, навсегда!».
В этом – моя натура. Я всегда в неопределенных ситуациях думаю о людях хуже, чем они есть на самом деле. И радуюсь исподтишка, если ошибаюсь. Плохая черта, но ничего с собой поделать не могу. Как ни стараюсь избавиться, внушить себе, что о людях надо сначала только хорошее думать, – ан, нет, не получается. Одна моя знакомая сказала, когда я в минуты откровения признался ей: «А, знаешь, Цвет, это – извинительный недостаток». Скорее всего, она ко мне необъективно относилась.
– И это предложение я слышу на высоте свыше 10 тысяч метров! Как всегда, Влад, ты оригинален!
Миша пытается потянуть резину, выведать, что кроется за необычным заходом Владлена. Понятно, он тоже ошарашен. Кому-кому, а ему, прожившему со старостой пять лет в одной комнате общежития, известен его, мягко говоря, не слишком широкий размах и щедрый характер. Да Влад не то что бутылку друзьям не выставит, по телефону зря болтать не станет, прервет нетерпеливо, если разговор на отвлеченные темы:
– Ты чего, собственно, звонишь? По какому вопросу?
И, узнав, что просто так, сразу найдет предлог, чтобы прервать разговор. Господи, как же мы знаем друг друга! В комсомоле когда-то говорили: «Скучища, а не пьянка, ведь все известно заранее, даже кто чем отдавать потом будет!» Но что поделать, если мы из одной песочницы…
– Повод-то, повод есть какой, – пытаюсь я отдуплиться, – или мы, как те гусары, лишь бы заглотнуть?
Что делается, братцы! Не кто иной, как Влад лично, бутылочку из своей знаменитой потертой папки с монограммой «ХХУ
