style="font-size:15px;"> – Зубчик, миленький, немножко совсем осталось! – Другой женский голос. – Зимовье чужаков побитых рядом совсем. Там укроемся. Потерпи, братик!
– Важный, лук у него забери и пояс! – велела та, что со злым голосом.
– Не дам зброю! – воскликнул названный Зубчиком. – Как можно оружье отдать!
– Вот так и можно, – проворчал мужской басок. – Дай-ка сюда. И ты, Костоед, тоже давай. Тебя шатает уже. Рана, что ли, открылась?
– Есть немного… – Ещё один мужской голос.
И ещё один, с тоской:
– Может, зря убежали? Приняли б смертушку…
– И Слепень с сестрёнкой куда-то запропастились… – пробормотал ещё один, тоже мужской.
– Шагай! – рявкнул злой женский.
И зашагали.
Илья – за ними. Кое-что он узнал. Ворогов – не меньше семи. Это те, кто болтал. Так-то и больше может быть. Женщин – две. И пятеро мужчин, двое из которых ранены. Главная – баба по прозвищу Хворь. Та самая жена Соловья. Вот её бы – живьём…
Момент, когда разбойники выбрались из оврага, Илья, понятно, не пропустил. Двинул за ними, особо не скрываясь. Потому что сами разбойники тоже не прятались: шумели, как кабаны на выпасе. Надо полагать, решили, что ушли. Илья подумывал: не догнать ли разбойников да пересчитать, но всё же решил не приближаться. Считай, не считай, а меньше их не станет. А в отдалении можно о тишине не особо заботиться.
Зимовье, значит. То есть большая изба, в которой зимуют в лесу ватажки, промышляющие зверем. Вспомнилось, что у промысловиков есть привычка ставить неподалёку от дома ловушки. Для силков Илья крупноват. А вот в ловчую яму угодить или подвешенным бревном в живот схлопотать – это запросто. Так что стоит получше глядеть под ноги. Хотя гляди, не гляди – темнотища.
Дошли. Илья услыхал, как ввиду желанного укрытия разбойники припустили чуть ли не бегом.
Илья отстал немного и к зимовью вышел погодя, когда все, кого он преследовал, уже были внутри.
Зимовье стояло на расчищенной полянке: дом как дом. Ограды нет. Других построек – тоже.
Илья, уже не прячась, вышел на вырубку, опустился на ближайший к лесу пень, стащил сапоги, вытянул натруженные ноги. Разглядеть его из дома невозможно, да и не станет никто выглядывать. Не те люди.
Спустя некоторое время в оконцах заиграл свет, из продуха в крыше полетели искры.
Вскоре из дома вышел человек с ведёрком. Поставил ведро, помочился, глядя, казалось, прямо на Илью, но Ильи не видя.
Завершив, черпнул ведром дождевую воду из корыта под скатом крыши и вернулся в дом.
Через некоторое время изнутри донеслось сдавленное рычание. Илья знал этот звук. Так кричат от боли, сжавши зубами деревяху. В доме кого-то врачевали.
Добро. Полечатся, потом перекусят, и спать. Вот тогда придёт время Ильи.
Кстати, перекусить и ему стоит. Во фляжке ещё оставалось вино… Ну уже не вино по большей части, а вода из ручья, но запить лепёшку из пшеничной муки пополам с лесными орехами,
