вышли из здания и пошли по территори университета. На встречу им попадались группы студентов. Некоторые здоровались с Палием.
– Знаете, здесь в самом деле собраны лучшие из лучших, – пояснил Палий. – Сюда намерено отбирали тех, кто действительны способны самостоятельно мыслить. И это создает для нас, преподавателей, уйму проблем. Как мы привыкли работать: излагаем материал, а затем спрашиваем. А тут все не так, здесь постоянно происходит сводобная дискуссия. Иногда даже не совсем понятно, кто же кого обучает? Бывает, что идешь на семинар со страхом, а вдруг тебя поставят в неловкое положение каким-нибудь вопросом или замечанием, и ты будешь выглядеть профаном. Вас случайно не пугает такая перспектива?
– Еще не знаю. Но в любом случае, это интересно. Терпеть не могу напыщенных профессоров, излагающих давно обкатанные, словно асфальтовыми катками, теории. Можно не знать ни одного из великих имен прошлого и быть подлинным филосфом, а можно быть набитым под завязку знанием их учений и быть всего лишь попугаем.
Палий засмеялся.
– Думаю, вам тут с вашими взглядами будет где развернуться.
Они вышли с территории университета, прошли еще немного и оказались возле кафе. Оно действительно оказалось вполне уютным и, как убедился, Разлогов, познакомившись с меню, недорогим.
– Кафе в основном посещают студенты, отсюда и цены, – пояснил Палий. – Я предлагаю выпить за знакомство. У меня есть предчувствие, что оно может оказаться обоюдо приятным.
– Мне тоже так показалось, – признался обраданный таким совпадением впечатлений Разлогов.
– В таком случае, как истые философы, предлагаю заказать водочки.
– Не возражаю, – улыбнулся Разлогов.
Они сделали подошедшей официантки заказ.
– За что же нам с вами выпить? – задумчиво произнес Палий, когда перед ними на столе появился графин с водкой вместе со скромной закуской к ней. – Может быть, просто за удачу. В нашем деле она особенно необходима. Каждый идущий следом философ полностью опровергает другого. Спрашивается, что же остается в осадке?
– Что-то да всегда остается. Опровержение часто на самом дле является развитием. А то, что выпадает в осадок, может по истечение времени как раз оказаться самым ценным.
– В таком случае выпьем за то, что остается с осадке. Даже в том случае, если он совсем микроскопический. Лишь бы был.
– Хороший тост, – одобрил Разлогов.
Они чокнулись и, дружески улыбаясь друг другу, выпили.
– А вас это не страшит? – вдруг спросил Палий.
– Выпасть в микроскопический осадок? – Разлогов задумался. – Наверное, это не самое приятное ощущение. Каждому хочется вписать свои имя в историю золотыми буквами. Или хотя бы позолоченными. Или на крайний случай просто вписать. Даже если понимаешь, что на самом деле это не имеет ровным счетом никакого значения. Разве важно, кто какое слово сказал. Важно, что оно произнесено. Когда я всякий раз ощущаю, что начинаю носиться с собственной персоной,
