которую не может смутить ничего, даже неожиданное вторжение отца ее сына, и которой все равно, как она выглядит. Ей не дается притворство.
Собрав волю в кулак, она распахнула дверь. Дарио стоял на нижней ступени крыльца и в бархате гавайской ночи выглядел еще более суровым и грозным, чем днем в усадьбе Фугинавы. Он мрачно, без улыбки смотрел на нее, сунув руки глубоко в карманы джинсов, что несколько успокоило Анаис, немного растерявшуюся от его воинственного вида.
Даже в спортивной одежде Дарио сохранял аристократическую стать – в нем безошибочно угадывался успешный бизнесмен. Он в сравнительно молодом возрасте возглавил одну из крупнейших мировых компаний, – это Анаис прочитала в Интернете.
Решительно сложив руки на груди, она стояла на его пути, не приглашая войти в дом. Ее не смущало то, что соседи могли наблюдать происходящее из окон ближайших домов. Более того, это придавало смелости.
«Я – айсберг, – твердила себе Анаис, – у меня ледяное сердце, которое не способен растопить даже его жар».
– Не припоминаю, что приглашала тебя в гости, – спокойно заметила она.
Анаис с удовольствием отправила бы его прямо в ад, если бы могла. Из усадьбы Фугинавы она мчалась домой по крутым поворотам шоссе с такой скоростью, что машину заносило на поворотах. Она не думала об осторожности.
– Я поступил невежливо? Мне бы не хотелось показаться невоспитанным. – Голос Дарио звучал в темноте ночи так низко и грозно, что кожа Анаис покрылись мурашками: она с трудом удержалась, чтобы предательски не обхватить плечи руками. – Может, объяснишь мне этикет воспитания секретных младенцев и спрятанных детей. Мне он незнаком, в отличие от тебя.
– Чего ты хочешь?
– Ты сказала, что у тебя мой сын. Как ты думаешь, чего я хочу?
– Дамиан спит, как это принято у маленьких детей в столь поздний час. – Анаис махнула рукой. – Уходи.
– Я хочу увидеть его.
Анаис скрипнула зубами. Ей хотелось закричать во весь голос, чтобы к ее дверям сбежался весь остров.
– Не тебе решать, Дарио. Ты не можешь разбудить среди ночи ребенка, который никогда тебя не видел, только потому, что тебе захотелось пообщаться с ним.
– Не сомневался, что ты используешь его для шантажа, ведь у тебя нет совести.
– Ему пять лет. Ему нужен отец больше, чем ты можешь представить. Я лишь стараюсь защитить его.
– От меня? – Дарио помрачнел еще больше и в ярости сжал кулаки в карманах. – Что ты имеешь в виду?
Анаис больше не могла сдерживаться, притворяться спокойной, твердой, рациональной. Ей стало безразлично, что подумает Дарио: по правде говоря, он ничего не значил для нее, когда дело касалось Дамиана. А ведь Дарио мог легко сломать психику ребенка и пройти мимо.
– Я знаю, как ты умеешь разбивать сердца. – Анаис не хотела этого говорить – лучше бы она откусила себе
