снова бессильно опустила. – Что мне оставалось делать? Как достучаться до тебя? Я пыталась. Но ты предпочел зализывать раны, отгородившись от меня словно каменной стеной. Моей вины тут нет.
Дарио предпочел перейти в наступление.
– Речь идет о ребенке, – произнес он ледяным тоном. – Если бы захотела, нашла бы способ сообщить мне. Признайся, ты снова затеяла какую-то игру.
– Я рассказала сегодня, когда увидела в первый раз после того, как ты бросил меня, – сверкнула глазами Анапе. – При чем тут игры. – Она покачала головой, когда он собирался заговорить. – Не понимаю, почему я стою здесь и позволяю оскорблять себя. Ты мог быть рядом с сыном все эти годы, если бы намеренно не спрятался, но это не моя проблема. Мне ничего от тебя не надо. Просто решила, что ты должен знать, потому что это правильно.
– Анапе…
– Я ухожу, – перебила она. – Мне безразлично, что ты будешь делать с этой информацией. Иди, зализывай дальше свои придуманные раны. Делай вид, что по-прежнему ничего не знаешь. Думаю, легко найдешь оправдание уязвленному самолюбию.
Дарио не мог этого вынести. В душе кипела ярость и другое непонятное чувство – темное, страшное, опасное. Анапе смотрела ему в глаза, надеясь разглядеть что-то, но разочарованно отвела взгляд. Она сделала движение, чтобы уйти. Это было выше его сил.
Повинуясь импульсу, не раздумывая, он шагнул к Анаис, скользнул рукой вдоль стройной шеи, положив ладонь на затылок, наклонился и накрыл губами ее рот. Его охватило безумие страсти, как прежде и как всегда, когда он дотрагивался до нее. Ничего не изменилось: губы Анаис были сладкими и нежными. Дарио крепче прижал ее к себе. Поцелуй становился глубже, настойчивее. Анаис ответила ему, как отвечала всегда, сколько он помнил. Их словно охватило пламя – горячее до боли, жадное, грозившее погубить. Дарио понимал, что совершает непоправимую ошибку, но не мог остановиться. Ему казалось, в бушующем огне страсти сгорали жестокие слова, взаимные обвинения, шесть лет одиночества, когда он не трогал женщину и никому не позволял прикасаться к себе. Дарио избегал любых интимных контактов, не хотел видеть никого рядом.
Его ласкал шаловливый бриз, а Дарио, забыв обо всем, целовал горячие, требовательные губы Анаис.
С легким стоном огорчения Анаис вырвалась из его объятий и отступила, коснувшись спиной стены. Она не сводила с него глаз и выглядела по-настоящему потрясенной. Но Дарио не верил в ее искренность: он знал, что она всего лишь играет роль.
Он ненавидел этот остров, лишавший его покоя, ненавидел Анаис с ее ложью и предательством, ненавидел ее губы, вновь разбудившие чувственность. Хуже всего, что Анаис снова заставила его страдать, разрушив эмоциональный барьер, который он с таким трудом воздвиг шесть лет назад. Этого Дарио простить не мог.
– Продолжая тему нашего разговора, – сказал он, не узнавая собственного голоса, – хочу сообщить, что я требую развода. – Он мечтал только об одном –
