даже немножко довоенной губной помады.
– Вот еще! – всплеснула руками Паша Бакутина. – Знаешь, кто сейчас красится? Только «немецкие овчарки»! Я нарочно замарашкой хожу, чтобы не лезли черти немые!..
– Это нас не касается, – возразила Аня. – У нас особое задание! А может, тебе, Люсек, завивку сделать? Щипцы-то у тебя есть!
– Щипцы где-то валялись. Щипцы-то я вмиг разогрею – в печке жар еще есть. А что, если эту вышитую кофточку надеть? Нет, девочки, как хотите, а я не пойду на позор…
– Брось, Люсек! Ты же жребий вытянула!
– Ведь весь поселок презирать будет!..
– Правильно, Люська! – неожиданно поддержала ее Паша. – Я тоже честная девушка, а не «немецкая овчарка» и ни за какие коврижки…
– Да не за коврижки, девчата, а за наше дело!.. – рассердилась Аня. – Нашим в лесу и там, за фронтом, надо до зарезу знать, какая тут зенитная оборона, сколько самолетов, где склады бомб – словом, все. Чтобы наши летчики не летали вслепую, не гибли понапрасну. А ну, доставай, девчата, свеклу и уголь! Подмазаться надо!
Люся и Паша снова сели к зеркалу.
– А нам с тобой, Лида, – сказала Аня, поворачиваясь к Корнеевой, – вот какое задание: как стемнеет, мы разойдемся в разные стороны и будем отклеивать как можно осторожнее немецкие приказы со стен штабов и казарм около аэродрома. Они очень нужны нашей разведке. Только смотри, Лидочка, не попадись! Хорошо, если расстреляют на месте, а то в гестапо потащут…
Дверь скрипнула, приоткрылась. В горенку заглянула низенькая и шустрая Люсина мама:
– Ну, сороки-балаболки, скоро вы секретничать кончите? Долго мне на стреме за дверью стоять? И зачем это вы расфуфыриваетесь? Чего еще надумали? А белье кто стирать будет? Второй день хлеба в дом ни крохи не принесли!..
Трофейный патефон
Через полчаса Аня проводила взглядом Люсю и Пашу – девушки, разодетые точно на свадьбу, будто прогуливаясь, пошли к дому в бывшем Первомайском переулке, на крыльце которого сидели, покуривая, молодые солдаты в форме люфтваффе. Лида Корнеева направилась с тазом к военному городку.
Поглядев подругам вслед, Аня заспешила в противоположную сторону. Дом, в котором жила Аня, стоял напротив мрачного здания гестапо, обнесенного колючей проволокой. Сначала Аня зашла в домик, стоявший недалеко от железной дороги, к члену своей подпольной группы Варваре Афанасьевне Киршиной, тетке Люси Сенчилиной. Ей шел только тридцать второй год, но все звали ее тетей Варей, а многие сещинцы, знавшие ее до войны, когда она работала сначала браковщицей в авиамастерских, а потом продавщицей и счетоводом сещинского сельпо, с трудом узнавали ее теперь, так исхудала она и почернела лицом. Аня знала, что Варваре Киршиной пришлось очень много пережить.
Война для нее, жены капитана Арсения Киршина, секретаря партбюро 106-й авиабазы, расположенной под Белостоком, началась на рассвете 22 июня 1941 года. Потеряв мужа, бросив все имущество, она пустилась в долгий и трудный путь с малолетними
