В этом случае центральным пунктом спора является культура как независимая переменная. Группы, различавшиеся в культурном отношении, различались и по местоположению, и по пигментации радужной оболочки глаз. Тот факт, что культура в действительности не является независимой переменной, поскольку не поддается контролю экспериментатора, а испытуемые не распределены по ней случайным образом, вечно сопровождает такого рода усилия.
Кросс-культурное исследование с использованием технологии IQ-тестирования практически ничему не научило нас в отношении природы интеллекта, и лишь усилило сомнения в адекватности кросс-культурного тестирования с помощью таких средств. То, что IQ-тесты в современных индустриальных обществах могут быть использованы для отбора людей, способных выполнять социально значимую деятельность, конечно, нельзя не признать важным фактом, однако его собственно психологическое значение вовсе неочевидно.
По-видимому, признавая эти ограничения, кросс-культурные исследования, использующие стандартизованные IQ-тесты в качестве средства разрешения споров о роли природы и культуры, уступили дорогу внутринациональным исследованиям, стремившимся приблизиться к случайному распределению испытуемых в выборке (например, исследования близнецов, разлученных при рождении, и другие похожие стратегии разведения генотипа и фенотипа; обзоры см.: Plomin, 1990 и Scarr, 1981). Эта литература тоже бесконечно противоречива, отчасти потому, что логически безупречные экспериментальные средства оказываются этически неприемлемыми.
Исследование памяти, как и исследование восприятия, убедительно опровергает идею о том, что народы, принадлежащие к неграмотным («примитивным») обществам, обладают необыкновенными возможностями памяти. Оно интересно отнюдь не тем, что способно показать, лучше или хуже запоминают представители неграмотных, первобытных народов, чем их грамотные современники (по данным разных исследователей они запоминают то лучше, то хуже). Важнее, что оно отводит культурным различиям некоторую роль в организации повседневной жизнедеятельности. Когда структуры деятельности разных социальных групп похожи, культурные различия в процессах запоминания оказываются минимальными. Когда одно общество имеет значимые институционализированные практики, требующие запоминания такого рода, в то время как в другом обществе это не имеет места (например в школьном обучении), мы вправе ожидать проявления культурных различий в процессах памяти в виде особых способов запоминания, соответствующих этой деятельности (вроде способности воспроизводить списки слов).
Если согласиться, что моя оценка этих трех примеров более или менее характеризует достижения и в других областях психологии, нетрудно понять маргинальность кросс-культурных исследований по отношению к основному руслу психологии. Содержательные предложения кросс-культурных исследований оказываются весьма скромными, а данные, на которых они основаны,
