восприятию зрительных и слуховых образов, определенным образом влияет на формирование интереса к различным видам искусства.
Кроме того, мы испытываем потребность упорядочивать и организовывать случайные и сложные стимулы и находить для них узнаваемую форму. Иными словами, нам надо всегда придавать осмысленность своему окружению. Мы не воспринимаем «дыру» в поле зрения в месте расположения «слепого пятна», где в структурах поступающей стимуляции проходит зрительный нерв от сетчатки глаза к мозгу, предпочитая «заполнять» этот пробел посредством бессознательных умозаключений. Точно так же практически невозможно слушать серию равномерных барабанных ударов, не группируя их мысленно по два, по три или по четыре (в соответствии с наиболее распространенными музыкальными размерами). Но самое главное – это то, что в нашем мозге имеются определенные абстрактные понятия (такие, как форма дерева или звук змеиного шипения), своеобразные клише, которые мы стремимся приложить к поступающим сенсорным данным, чтобы их идентифицировать. Восприятие таких целостных образов нашего окружения помогает нам запоминать информацию и извлекать ее из памяти, а также позволяет оперативно отслеживать возможную опасность.
Эти способности развились у нас не для того, чтобы создавать произведения искусства, однако их наличие у человека делает возникновение искусства возможным, а может быть, и неизбежным. Удовольствие, которое мы получаем от музыки и визуальных искусств, не в последнюю очередь связано с нашим стремлением находить порядок и смысл в сложных структурах поступающей стимуляции. Это то удовольствие, которое мы получаем от упражнения высших способностей человеческого мозга. Понимание великих произведений искусства зачастую требует от зрителя или слушателя определенной мыслительной «работы», чтобы получить за это вознаграждение; но тем большее удовольствие они приносят. Информационная теория искусства (Berlyne, 1971) предполагает, что для каждого взаимодействия «произведение искусства – аудитория» имеется свое оптимальное соотношение узнаваемости и неизвестности. Если произведение искусства очень доступно и предсказуемо, аудитория начинает скучать. Если же оно оказывается слишком сложным, также становится скучно, а в некоторых случаях даже возникает состояние тревоги. Многие люди, которым недостает образования или способности к переработке информации, не могут найти смысл в великих музыкальных произведениях и воспринимают их как оскорбление для своего слуха. Для них это настоящая травма, подобная той, что возникает при погружении в чуждую культуру, где нет ничего знакомого, на что можно было бы опереться. Такой же эффект часто порождает абстрактное визуальное искусство: при слишком высокой степени дезорганизации оно вызывает скуку или ощущение опасности.
Еще одна когнитивная способность, лежащая в основе художественного восприятия, – это способность к образному или метафорическому
