и, видимо, нисколько не переживала из-за распространения о соседях информации личного характера.
– Не знаю. В семь, в восемь, в половине девятого, точно не скажу. Но уезжали они в спешке. С визгом покрышек и все такое. Полиции следовало бы штрафовать за подобное вождение. Тем более что они постоянно здесь околачиваются, видит бог.
– Что вы имеете в виду?
– Это продолжается уже довольно долго. Очень часто патрульная машина полиции Гриффона стоит на нашей улице, словно они держат дом мэра под наблюдением. Мне даже стало любопытно. Неужели он начал получать письма с угрозами расправы или что-то в таком духе? Но когда я прямо спросила его об этом, мэр ответил, что «ничего особенного не происходит, не о чем беспокоиться». – Она усмехнулась. – Вот только мне не очень улыбается мысль, что кто-то вздумает проехать мимо и пострелять по его окнам или вроде того. Могут по ошибке попасть и в наш дом.
Глава 13
Здание мэрии Гриффона возвышалось над центральной частью города, расположившись в дальнем конце обширной общественной лужайки, а его шпиль устремлялся к небу. Оно считалось образцом георгианской архитектуры с остроконечным фронтоном и сочетанием красного кирпича с выкрашенными белой краской деревянными деталями. Нечто, словно перенесенное из колониального Уильямсберга, хотя находились мы от него далековато. Я знал, что на поддержание здания в порядке и на периодические реставрации утекали немалые средства из городского бюджета и многие налогоплательщики выступали за строительство новых муниципальных офисов за пределами центра, поближе к огромным универмагам и ресторанам быстрого питания на Денберри. Сэндерс, надо отдать ему должное, выступил с возражением, заявив: «Если городские власти Гриффона покинут центр, то останется ли хоть какая-то надежда выжить у немногих все еще работающих там бизнесменов?» Не припоминаю, что хотя бы раз лично встречался с мэром, но прочитанное о нем вызывало у меня симпатию.
Я пару раз объехал улицы, прилегавшие к мэрии, выискивая место для парковки. Казалось, сейчас здесь повсюду стоит намного больше машин, чем обычно. А потому пришлось оставить «хонду» в паре кварталов от здания, чего я вовсе не хотел, поскольку неизбежно на моем пути оказывался мебельный магазин «Рэвелсон».
Когда мною овладевала самая черная тоска, я порой мысленно спрашивал у сына, почему, если уж он захотел свести счеты с жизнью подобным образом, то не мог это сделать в месте, которое потом не попадалось бы мне на глаза каждый раз при поездке в центр города.
Иногда я даже пытался притвориться, что никакого мебельного магазина там на самом деле нет, а это было непросто. Он располагался в одном из самых массивных и старых домов коммерческого назначения в Гриффоне, возведенных еще в конце XIX века. Но даже если бы я вообще никогда не появлялся здесь, деваться от названия «Рэвелсон» было некуда. Они еженедельно размещали свою рекламу в газете, рассовывали по почтовым ящикам буклеты и передавали по всем местным каналам ролики, в которых огромный магазин расхваливал его владелец Кент Рэвелсон, не имевший понятия о чувстве меры. Мне особенно нравился тот из них, где Кент, сидя в излишне глубоком и мягком кресле
