Гнилой Зуб из кметов бедных, чего греха таить, от лишнего рта избавиться и сами рады, с ними и разговор был короткий. А вот Василь Хромой за свою семилетнюю Аришку сам кому хочешь ногу свернет.
– Из Передола всего трое? Передол… это где?
– Ближе к болотам, – Герман лениво махнул рукой себе за спину, – Мальчишки были первыми после тех, что утонули. Пропали где-то перед Троицей. А девочка – одной из последних. Дальше. Семирядки и хутор около них. Две девочки…
Герман рассказывал обстоятельно, весомо, неторопливо, даже лениво. Он не старался произвести впечатление, однако работа, сделанная его людьми всего за три дня, более чем впечатляла. Объехать чуть ли не сотню верст, найти в жаркую августовскую пору не просто села да хутора, разбросанные по лесу, что грибы-поганки, но и нужных людей, работающих кто в поле, кто на пастбище, – для этого нужно иметь куда больше времени и сил. А Герман смог. Честь ему и слава?
Константин молча слушал, не пропуская ни единого слова, не перебивая ни единым вопросом, пока Кардашев не закончил.
– … в тех местах, где якобы дети пропадали, чисто. Ни тел, ни ошметков плоти. Если бы то был оборотень, следов на десяток локтей вокруг нашлось бы. А их не было. За все три дня мы вообще ни разу не учуяли оборотня. Поначалу я думал, что Брунов ошибся и причина вовсе не в бестии. Страшно представить, но разве мало лиходеев, которым детишки могли понадобиться для личных утех или на продажу? – Герман говорил почти словами самого Оболонского и его выводы практически совпадали с теми, что сделал сам тауматург.
– …места здесь дремучие, однако перейдите через болота на юг – и пожалуйста, никто искать и не подумает. А потом мы получше изучили места вокруг Передола. Каждую пядь земли в лесу чуть ли не руками ощупали. И нашли. Только не там, куда нам кметы указывали, а совсем в другом месте. Крови там совсем чуть-чуть, зато есть след когтей на рябине и земля волчьими следами усыпана. Так что есть здесь оборотень, господин Оболонский, что человечинкой не брезгует.
– Десяток детей за два месяца, это много крови и малый отрезок времени. Я не знаток тонкостей вашего ведьмачьего искусства, – Герман едва слышно недоверчиво хмыкнул, – но даже мне понятно, что здесь орудовал не обычный оборотень. Так ведь?
Кардашев хмуро улыбнулся, помедлил и ответил:
– Похоже на то. Сначала мы думали, что оборотень-перевертыш живет здесь давно и способен полностью себя контролировать, раз не раскрылся за столько лет. До недавнего времени он и держался в этих рамках. Но месяца два-три назад что-то произошло, что-то значимое для него, и он сорвался. Тут и начинаются нескладушки, господин тауматург. Если оборотень сорвался в гон, то насыщается он тем, что найдет поблизости. А этот мечется. Берет девочку в Самосвятах утром, а на хуторе у Василевой рощи – к ночи. Двадцать верст для него не расстояние, но куда он дел ребенка или останки? Убежище посередине? Если насытился, то не мог же он к ночи проголодаться? Ему два-три дня надо, а он нападает только через пять дней
