он.
Никто не сказал ни слова.
Он выбежал из зала, промчался по коридору с портретами и вскоре оказался у входной двери. Дернул ее, взявшись за ручку, но дверь не поддалась.
Она была заперта.
Ключа в замке не было.
Обернувшись, он увидел стоящего за спиной метрдотеля со сложенными на груди руками. Связка ключей висела на цепочке для часов на ремне.
– Вы еще не испробовали десерт, сэр. Будет невежливо уйти без десерта. Такого вы еще никогда не ели.
– Мне нужно идти, – твердил Кеттеринг. – Прошу вас, откройте дверь.
Его начинала душить паника.
– Боюсь, это невозможно, сэр. – Мужчина сделал шаг.
Н.Н. Кеттеринг никогда в жизни не наносил удар головой. Но сейчас он ударил метрдотеля.
Неловкая и неудачная попытка. Недостаточно склонившись, он ударил мужчину в лоб и разбил обе линзы очков. Без них он был почти слеп.
Однако действие произвело эффект и заставило метрдотеля упасть на колени и разразиться проклятиями.
Н.Н. схватил ключи и дернул изо всех сил, срывая связку с ремня. Повернувшись к двери, он попытался вставить сначала один ключ, затем другой, третий. Глянув через плечо, он заметил размытые силуэты гостей, бегущих к нему по коридору.
Переполняемый отчаянием, принялся заталкивать четвертый ключ в замочную скважину, и он подошел.
Дверь открылась, и он подался вперед, сбежал, ничего не видя перед собой, по ступенькам прямо на тротуар, а потом и на дорогу. Прямо перед двухэтажным автобусом, весившим одиннадцать с половиной тонн.
Он ударил Кеттеринга на скорости почти тридцати миль в час и отбросил в сторону. Затормозив, автобус наконец остановился. Тишина наступила невероятная, казалось, весь Лондон затих в одно мгновение.
Врачи, прибывшие на место происшествия уже через несколько минут, так и не узнали, как и Н.Н. Кеттеринг, что автобус шел по маршруту номер 13.
Через два дня Н.Н. на короткое время очнулся. Этих нескольких минут было достаточно, чтобы услышать разговор.
– Разыскали его родственников? – поинтересовался мужской голос.
Ответил ему женский:
– Нет, доктор, у нас не было времени заняться поисками.
– Состояние прежнее?
– К сожалению, доктор.
– Подержим его еще некоторое время на аппаратах жизнеобеспечения. Но не думаю, что ему станет лучше. Слишком существенные повреждения внутренних органов. Тяжесть комы по шкале Глазго три. У бедняги наверняка умер мозг. Мы ничего не можем сделать. Только ждать.
Голос мужчины был ему знаком, однако Н.Н. никак не мог вспомнить, где его слышал. И лишь в последнюю секунду, прежде чем впасть в забытье, понял, что это был голос метрдотеля.
Через два дня дежурный врач отделения интенсивной терапии делал обход и обратил внимание, что кровать под номером тринадцать пуста. Медсестра посмотрела на нее с тоской.
