хвостом.
– Тут ты права. Я вообще человек тяжелый, конфликтный, многие так даже обходят меня стороной, чтобы лишний раз нервы себе не портить. Хорошо, что ты у меня есть, – терпеливая, добрая и отходчивая.
Судя по выражению лица Анжелы, в этот момент переваренные твари достигли устья своего маршрута по организму рыси и жалкими остатками ложились в основу будущего урожая сибирской кедровой сосны.
Почему я столько лет общалась с «насекомоядной» Анжелой было большой загадкой даже для меня. За фасадом твердой убежденности подруги всегда прятался осклизлый студень моральной гуттаперчивости, за великим самомнением – зыбкое болото комплексов, за напористостью – парализующий страх перед отказом, за игнорированием – подавляемая скорбь от потери, за сеткой-рабицей великих знаний и широких сведений – штакетник газетных заголовков и прореженных мыслей мнимых авторитетов. Время, проведенное в ее компании, всегда грешило содержательной пустотой, словесной пестротой и эмоциональным фейерверком.
Анжела, Жела, Желика, Желина, Ани (как только ее не называли друзья и знакомые) была на 15 лет «легче» меня и на 15 кг «старше». Это не мешало ей гордиться собственным совершенством, при случае разоблачать и поучать неразумную подружку и подробно разбирать мотивы «наказуемых» поступков знакомых с попутным составлением их неприглядных психологических портретов.
Но были у подруги и парадоксально притягательные, уникальные в своем роде черты. Любая встреча давала Вам понять, что все прожитые годы подруга ждала только одного – великого и предрешенного свыше случая увидеться с Вами! Она ныряла в текущие события как в омут, полностью погружаясь, отдаваясь стихии и вдыхая воздух расправленными по случаю резервными жабрами. Феноменальную способность стирать границу между дымкой неуёмных фантазий и контурами реальных фактов я не встречала больше ни у кого. Взаимопроникновение мечты, бытия, самообмана и неистовой веры в истинность возникающих чувств и событий было полным и безбрежным.
Анжела умела мимикрировать и лавировать в любых обстоятельствах, достигая однозначного результата в любом интерьере и на любом вираже. Например, на отдыхе в Абхазии первые два дня, выказывая уважение строгим нравам горцев, в сорокоградусную жару Анжела фланировала в наглухо повязанном на голову платке, носках, разделенных «наживую» перепонкой вьетнамок на два неравных отсека, и короткорукавной водолазке, дабы спрятать под ней христианский крестик. Напитавшись недоумением аборигенов и «свободных» туристов, на третий день она уже браво несла себя по поселку в шортах и бюстгальтере от купальника, наслаждаясь долгими провожающими взглядами все тех же строго блюдущих нравственность местных жителей, при этом добросовестно объяснив свой наряд великой миссией раскрепощения народов Кавказа, угнетенных тьмой традиций.
Отдельного внимания, безусловно, заслуживают многострадальные и многотомные любовные романы Анжелы. Неумолчный зов плоти и напирающее давление социально ожидаемой потребности выйти замуж толкали ее на театрально отчаянные и церковно раболепные
