поведение Бердяева начинало раздражать, но ведь и сам Фёдор, не задал ещё ни одного вопроса. Так в чём тогда дело, пора спрашивать иначе можно зайти в тупик.
И Фёдор начал:
– Вы, Сергей Фомич простите меня право, я не стану ходить вокруг, и спрошу напрямик, отчего вы посылаете мне деньги? Что это значит? Может вы, какой родственник мне и не хотите признаваться? Поймите, меня эти вопросы мучают уже много лет. Я просто хочу понять, кто я. Кто мои родители? Только и всего. Может вам не понятно, но для меня это важнее чем – что либо. Я хочу узнать, есть у меня на это право или нет?
Он говорил, а Бердяев грустно смотрел на Фёдора, казалось, что он ничего, совсем ничего не знает. Что приехал Фёдор напрасно, тут он не получит ответа. И чем яснее он это понимал, тем отчаяннее взывал к Бердяеву.
– Понимаете, я всю жизнь один. Всегда, сколько помню себя. И я всё думал, почему так? Почему я один? Где мои родители, отчего они не приходят ко мне? Я ждал. Всю жизнь ждал. В школе, у монахов, когда к другим приезжали родственники, издалека, я ни как не мог понять, почему ко мне ни кто не приходит, – Фёдор дернул головой, пытаясь скрыть от Бердяева накатившую слезу. Немного помолчал и продолжил, – отчего, скажите мне – я один? Я предполагаю, что вы знаете. Вы, должны ответить на этот вопрос. Я просто не сдвинусь с места, пока вы не скажите правду.
Молчание было в ответ. В эти мгновения Фёдор чувствовал, что в голове его смешалось всё, отчаяние, страх, ожидание. Казалось, если сейчас Бердяев не заговорит, то он – Фёдор провалится сквозь землю и больше никогда оттуда не выберется. Тишина, разочаровывающая тишина. И вот, Фёдор начал уже впадать в отчаянную борьбу с самим собой. Ему вдруг захотелось встать и бежать отсюда, чтобы никогда больше не видеть этого места. Он собрался с духом, хотел уже что-то сказать, когда Бердяев заговорил.
Сбивчиво и не уверенно, казалось, вот сейчас, в эту самую минуту, он впервые выдумывал то, что решился сказать.
– Ты прав. Я стараюсь понять тебя, но это нелегко. Может быть, я что-то упустил и не смог предугадать этого, но мне всегда казалось, что я поступаю правильно. Я думал – то, что ты не нуждаешься, уже хорошо.
– Прошу скажите, кто мои родители?
– Их нет давно на этой земле. Они умерли, – сказал Бердяев и поджал губу. Он старался не смотреть Фёдору в глаза.
Известие это огорчило.
– Но кто они? В детстве я помню только мать, но никогда не видел отца.
– Твой отец, мой кузен. А твоя мать, – он смешался, – твоя мать – крепостная крестьянка. После того как она забеременела, твой отец увёз её, построил дом, дал слуг. Она жила хорошо. Ни в чём не нуждалась.
– Но она, не была за ним замужем, – будто договорил за Бердяева Фёдор.
– Да. За мужем она не была. Твой отец был женат на другой женщине. На дворянке. Сам понимаешь, он не мог жениться на крестьянке. Но он, любил твою мать, и его жена это знала. Она чувствовала это, – Сергей Фомич говорил медленно и, как будто, задумывался над каждым следующим словом, –
