подопечную. Пойдёмте, – и сестра милосердия открыла дверь кабинета, приглашая Бердяева проследовать за ней.
Обычно, Сергей Фомич тщательно избегал встреч с обитателями богадельни. Если и видел кого, то только тех, что гуляли по парку. Да и то старался делать грозный вид, чтобы они и не думали приближаться. Но, входить в помещения, туда, где они живут – это уж слишком. Он, ни за какие коврижки не согласился бы на такое. А тут, прямо таки приходится подчиняться, потому, что некая помещица сидит сейчас там, куда Бердяев, категорически не намерен заходить.
Стараясь не выказывать и тени малодушия, Сергей Фомич проследовал за Ольгой Григорьевной, словно провинившийся ребёнок и стойко шагнул в открытую дверь общего помещения.
Гул множества голосов окутал со всех сторон. Тут было всё и разговор, и плачь, и бормотание, стон и храп, кашель и пение. Тут кипела жизнь.
То, что открылось взгляду помещика, было хуже, чем он представлял. В тусклом свете, что едва пробивался в запылённые окна, он разглядел, что оказался в широком зале с высоким потолком. Всё свободное пространство было заставлено множеством деревянных нар застланных дерюгами и тюфяками. Кругом сидели или лежали женщины с лицами землистого цвета. Казалось, будто Сергей Фомич попал в окружение серых женщин. На первый взгляд они были похожими друг на друга, с тем лишь отличием, что седые волосы некоторых выделяли их из общей массы. Несколько девочек разных возрастов, так же похожих на всех остальных.
Сергею Фомичу стало, вдруг, страшно в таком окружении, он посмотрел на окна, что почти упирались в потолок. Бердяеву показалось, будто он попал в место, в котором его сейчас закроют и оставят навсегда. Будто за какие-то давние прегрешения он наказан, и вина определена. Он заёрзал и закрутился, стал в испуге озираться по сторонам, пытаясь найти ближайший путь к отступлению, но позади неумолимо следовала Ольга Григорьевна и не давала возможности повернуть. Пришлось идти вперёд.
Между рядами нар – проход. В конце, закрытые пологами койки, где, по всей вероятности, находились больные. Бердяеву пришлось пройти по проходу до самого конца, и когда он развернулся, чтобы с чистой совестью проследовать назад, то услышал совсем рядом, из-за одного из пологов женский голос.
– Ты не умрёшь, – ласково уговаривал он, – Ты просто станешь ангелом и попадёшь в красивый сад, туда, где такие же, как ты – светлые ангелы. Там хорошо. Не бойся.
– Спасибо милая, – послышался в ответ слабый старушечий голос, – Жаль вот только Гаврюшу моего непутёвого не дождалась. Не простилась. Как он теперь без меня?
– Ты не думай. Не тревожь душу.
– Ты Аннушка вот что, должна человека встретить. Полюбить его всем сердцем. Запомни только одно, люби того – кто тебя любит, а на других не разменивайся. Того люби, для кого ты – самое главное в жизни.
Разговор стих и через мгновение, Бердяев услыхал тяжелый
