будет желание, – радушно, но твёрдо сказал Райнхард. – Даже не жди, что я оставлю тебя здесь – да и Миттельмайер мне бы этого никогда не простил. Твой сын играет с моим и уже хватал звезду с неба – что за чепуха вспоминать бред, навеянный лихорадкой, а?
– Мой император, – едва слышно прошептал Ройенталь в ответ и поник головой, – простите меня.
– Так, – Райнхард обнял его за шею и осторожно уложил лицом себе на плечо, – в таком случае я приказываю. Немедленно успокойся и ступай со мной, слышишь, Роейнталь? Всё, встаём, пошли, – он аккуратно поднялся на ноги, заставляя друга подниматься с колен. – Нечего тебе больше бояться – испугался невесть чего, вот тебя и схватили. Идём, – покровительственным, но добродушным тоном сказал император и подал руку своему адмиралу, но не ладонь, а предплечье и локоть. Тот, чуть помедлив – он выпрямлялся, принимая прежнюю осанку – поняв, что Райнхард не хочет обнимать его за плечи, чтоб не потревожить его раны, вежливо положил свою, и вовремя – это движение вызвало столь сильную боль, что Ройенталь против воли вскрикнул.
– Не стоило принимать мои попытки важничать столь всерьёз, – спокойно сказал Райнхард. – Я так же рехнулся после ухода Кирхайса, а тут ещё и сестра меня бросила, вот я и ляпнул чепуху. А ты мог бы извиниться даже после Урваши – и ничего этого не случилось бы. Так что оба хороши, знаешь ли. Держись крепче, и пошли.
– Мой император, – тихо сказал Ройенталь, однако ступая рядом с ним шаг за шагом, – это слишком великодушно с Вашей стороны, я недостоин… Мне лучше бы вообще не родиться…
– Молчи, дуралей, – сурово оборвал Райнхард, – кто бы тогда вытаскивал меня под Вермиллионом, или тебе весь список припомнить? Если твой отец был урод, это не повод воспринимать его слова как истину. А истина в том, что он после таких слов не имеет права называться твоим отцом – как и мой, ты знаешь, после чего. Я забрал тебя и у него и у Гольденбаума в тот вечер, когда ты пришёл просить за Миттельмайера, и не собираюсь ничего менять. Так что больше над тобой нет ничьей власти, учти, объявляю это тебе своим именем и именами наших сыновей.
– Повинуюсь, мой император, по своей воле, – негромко ответил Ройенталь, но после этого пол как-то подозрительно дрогнул. Это оба решили проигнорировать.
Они подошли уже почти к краю пещеры, когда в её проёме возник Трюнихт. Он смотрел на них с насмешливой брезгливостью, но загораживал проход ничем не хуже Шёнкопфа. Ройенталь заметно дрогнул, и Райнхард величественно кивнул ему:
– Это уже тоже не твоя забота, тихо. С дороги, господин торгаш, я не желал встречи и сейчас не желаю, – жёстко и безаппеляционно прикрикнул он на Трюнихта. – Прочь!
– Так я же не то, чтобы к Вам, Ваше величество, – слащаво до тошнотворности проговорил тот, не двигаясь с места и с нехорошим удовольствием потирая руки, – но дело в том, что я несчастная жертва произвола, и с моей стороны
