Тот доказал, что именно его фронт является приоритетным направлением для главного удара. Поэтому он потребовал передать ему Первую Конную армию. Однако Сталин не хотел делить с кем-либо лавры победы. К тому же, взмолились Ворошилов и Буденный – под крылом Хозяина им прощались многие грехи. Не хотелось им прощаться с вольницей. Поэтому троица саботировала решение Реввоенсовета до тех пор, пока в дело не вмешался сам Ленин.
– Тяжело придется без кавалерии, – застонал Егоров.
– Кавалерию отдадим, но направление главного удара менять не будем! – пыхнул трубкой Сталин.
– Но таким образом, мы поставим под угрозу срыва главную директиву партии – установление советской власти в Польше, а затем – в Германии! – возразил Егоров.
– Польша и Германии – лишь две страны! Мы перейдем через Карпаты и установим диктатуру пролетариата не только в Польше, но и в Венгрии, Чехословакии, Румынии, на Балканах. А там, на очереди – Греция и Турция. Что дольше: две страны или десяток? Да и в Италии нас поддержат – там сильная компартия. А Тухачевский пусть берет Варшаву с Берлином!
– Тухачевский добился серьезных военных и политических успехов. Создана Белостокская Советская республика, которую возглавил Дзержинский.
– Слушай, Егоров, – прервал командующего Сталин. – Расскажи: за что ты два своих первых креста получил в девятьсот пятом и седьмом годах? Думаешь, мне не известно, что ты расстреливал мирных демонстрантов в Тифлисе, а позже отличился при штурме баррикад? Будешь брать Львов или поворачиваешь фронт на Варшаву?
– Буду брать Львов, – прошептал побелевший Егоров.
Передача Конной армии Западному фронту позволила Тухачевскому развить стремительное наступление на Варшаву. Конники Буденного достигли ее восточных окраин. Однако быстрые темпы наступления на обоих фронтах привели к отрыву воинских частей от тылов. Артиллерия осталась без снарядов, стрелки и конники – без патронов. Ошибкой руководства Юго-Западного фронта, пошедшего не на Варшаву, а на юг, на Львов, воспользовалось польское командование. На стыке фронтов оно сосредоточило мощную ударную группу. Поскольку наступление велось в разных направлениях, она оказалась незамеченной. Затем последовал сокрушительный удар по тылам и флангам фронтов. Началось, столь же стремительное, как и наступление, бегство Красной Армии.
Жгли документы штабисты, всюду царила полная неразбериха. Разводил пары бронепоезд, на котором драпало руководство фронтом. Жихарев подбежал к амбару, где сидели пленные польские офицеры.
– Сколько их? – спросил Пашка у часового.
– Девять душ, – последовал ответ.
– Вот именно – уже душ! Выводи!
– Эй, панове! Выходьте! – лязгнул засовом часовой-коротышка в разбитых сапогах.
Пашка
