дурацкую «Незабудку» спровадил! – рассмеялся я, хотя ничего смешного в этом прискорбном факте не было. – Тоже о моем воспитании печется, старый хитрюга!
– Значит, мы с тобой товарищи по несчастью? – Пип хлопнул себя по ногам и тихо хихикнул. – Вдвоем веселее невзгоды переносить!
– Это точно… – вздохнул я, вспомнив мгновенно о своих былых приключениях. Поставил чемоданчик в дальний угол и забрался на полку поглубже. – Хотя я предпочел бы, чтобы они обошли нас стороной…
– Ну, это как получится! – развел руками Пип и тоже уселся поудобнее, убрав свисающие с полки ноги.
И вовремя: в купе вошли два новых пассажира и проводник-растяпа, пустивший в свой вагон кучу безбилетных пуппетроллей.
Глава пятая
Едва увидев тройку здоровенных гнэльфов вошедших в купе, мы с Пипом шарахнулись к задней стенке и буквально влипли в нее. И правильно сделали: через секунду на то место, где только что мы сидели, проводник шмякнул два тяжелых чемодана. Попади он этими чемоданами нам по головам – не было бы, наверное, и моей истории. Гнэльфы-пассажиры расселись по своим местам, а гнэльф-проводник, пожелав им счастливого пути и приятного времяпровождения, отправился в тамбур.
Прижатые чужими чемоданами к вагонной перегородке, мы с моим новым другом боялись даже пошевелиться. А о том, чтобы походить по лавке и поразмяться, не могло быть и речи. «Как в застенке!» – подумал я с горечью и посмотрел на Пипа, делающего попытку отвернуть нос от пахучего чемодана из крокодиловой кожи. Но далеко отодвинуться ему не удалось, и он, не выдержав, громко чихнул.
– Неужели в нашем вагоне водятся мыши? – удивился толстяк-пассажир и хотел было привстать и заглянуть на верхнюю полку, но его спутник равнодушно махнул рукой и насмешливо произнес:
– Что ты, Генрих! Разве мыши чихают? Наверное, это наши соседи из другого купе.
– Не хватало еще инфекцию какую-нибудь подхватить… – смущенно сказал гнэльф по имени Генрих и, желая перевести разговор на другую, более приятную, тему, предложил своему спутнику:
– А не приступить ли нам к трапезе, дорогой Фридрих? Продукты могут испортиться, и тогда нам точно не поздоровится!
Генрих взглянул в окно, проводил взглядом проплывающее мимо здание вокзала – поезд уже тронулся и теперь набирал скорость, – и лениво согласился:
– Хорошо, давай немного перекусим.
Боже, какие ароматы наполнили наше купе через минуту! Запах копченой колбасы удачно перемешивался с запахом кофе, а разрезанный на дольки апельсин источал такой фимиам, что уже не Пип, а я сам захотел чихнуть и выдать наше скромное и тесное убежище. Но я сдержался, успев вовремя зажать нос обеими руками. Глядя на меня, мой маневр повторил Пип.
Так мы просидели, держась за носы и роняя слюнки, пока эти обжоры не закончили пир и не улеглись спать, не очень-то старательно прибрав за собой на столике. Но Пип и я не рассердились на них за такую неаккуратность, а напротив, даже обрадовались.
