в своей оценке происходящего ближе к истине, чем кто бы то ни было из западных политиков. После Мюнхена вопрос о том, начнется ли война, уже не стоял. Вопрос заключался в том, когда и как она начнется. И советское руководство было полно решимости сделать все возможное для того, чтобы занять к началу конфликта как можно более выгодную для себя позицию.
Именно так начался путь, который в дальнейшем привел к подписанию пакта Молотова – Риббентропа. Рассматривать это соглашение в отрыве от Мюнхенского сговора нельзя, как нельзя рассматривать крону дерева в отрыве от его корней.
Однако до августа 1939 года произошло еще много событий. Пакт Молотова – Риббентропа еще не был предрешен со всей определенностью. Еще были возможны варианты. В итоге все шансы на создание мощного антигерманского блока оказались упущены.
В декабре 1938 года состоялось подписание франко-германского соглашения, гарантировавшего неприкосновенность существующих границ. Многим казалось, что мир для целого поколения – и вправду не пустые слова. Однако уже вскоре после подписания Мюнхенского соглашения, в конце октября 1938 года, германская сторона предложила польскому руководству начать переговоры по спорным вопросам. В частности, речь шла о двух проблемах. Первой был статус Данцига, германского города, который после Первой мировой войны перешел под контроль Лиги Наций. Польша являлась главной сторонницей сохранения этого статуса, немцы, напротив, стремились присоединить его к рейху. Второй проблемой являлся так называемый «польский коридор» – протянувшаяся с юга на север полоска польской территории, дававшая стране выход к Балтийскому морю. Эта полоска разрезала территорию Германии на две части, отсекая Восточную Пруссию от остального рейха. В Берлине требовали права провести по этой полосе экстерриториальные железную и автомобильную дороги, которые связали бы между собой две половинки Третьего рейха.
Требования были сравнительно умеренные – в первую очередь чтобы не вызывать преждевременную тревогу в других европейских столицах. Как показал чехословацкий кризис, в случае уступок противоположной стороны ровным счетом ничто не мешало Гитлеру впоследствии их увеличить. Однако даже эти небольшие требования были неприемлемы для поляков. Польское руководство явно переоценивало силу своего государства, собираясь и дальше проводить независимую политику и не становиться сателлитом ни одной из великих держав. Выполнение германских требований представлялось польским политикам несовместимым с государственным суверенитетом их страны.
На протяжении всех зимних месяцев продолжались переговоры. В начале 1939 года гитлеровские эмиссары фактически предложили полякам сотрудничество в борьбе против Советского Союза, обещая поделиться в случае успеха частью добычи. Насколько всерьез говорили немцы? Известно, что Гитлер, в отличие от многих германских военных и дипломатов, не питал какой-то особой
