Он не пытается скрыть свои чувства: «Ты украл моего сына, ты пролил кровь моего кровного […]. Я хочу содрать с тебя кожу. Ты умрешь. Я хочу тебя убить. Я – за». Око за око, зуб за зуб. Когда ты на чьей-то свадьбе услышишь «Озера Коннемара», подумай о том, что тот же Сарду пел менее невинные песни.
Второй раунд, 1980 год. Жюльен Клер пока не слишком известен. Но уже добился успеха: песне «Мы споем вместе» подпевает зал, и всем нравятся слащавые песенки вроде «Елены» (Hélène, 1987), и вот он садится за пианино и поет протестную песню, как это часто бывает – совершенно неожиданно. L’assassin assassiné, убийца умерщвлен. «Как только нож упал / преступление обернулось другой стороной». Он не согласен с Сарду и, кажется, находится под впечатлением изменения приговора. «Я не президент / Я музыкант […] Конечно, убийство ужасно, / но общество жаждет возмездия, / А кровь приговоренного – это кровь человека».
Третий раунд, 1981 год. Последний раз гильотина применялась в 1977 году. Но смертный приговор еще существует. Сочувствовал ли Франсуа Миттеран тому, о чем пел Жюльен Клер? Первый указ нового президента – отказ от высшей меры наказания. Незадолго до того ставший знаменитым адвокат и министр юстиции Робер Бадётер тоже причастен к этой революции. Гильотина отправилась в архив.
Луи XVI имел к усилиям Миттерана и Клера мало отношения. Ирония состоит в том, что он, кажется, предложил улучшить эту машину. Благодаря несчастному королю, нож гильотины скошен, теперь перерубить шею стало еще легче. Когда 21 января 1793 года палач приказал ему преклонить колени, Луи хрипло воскликнул: «Мой народ, я не виновен. Я надеюсь, что моя кровь принесет французам счастье». Нож упал утром, в десять часов двадцать две минуты.
Шестнадцатого октября того же года наступил черед Марии-Антуанетты. К гильотине от Консьержери ее привезли в открытой повозке. Самая жуткая bain de foule (прогулка) во французской истории. Ненависть парижан так сильна, что в нее плюют, подталкивают и осыпают проклятиями, когда она поднимается на эшафот. Согласно легенде, она случайно наступила на ногу своему палачу. «Прошу прощения, мсье, я сделала это не нарочно», – сказала она. Это были ее последние слова.
«Террор есть не что иное, как проявление быстрого, неукротимого, несгибаемого правосудия; террор есть добродетель». Произнесший эти слова Максимилиан де Робеспьер, естественно, был лидером революционеров – сторонников жесткой линии. Под его руководством улицы вокруг площади Согласия окрашиваются в темно-красный цвет, тысячи голов скатываются в корзины. Кровопролитие окончилось 28 июля 1794 года, когда голова самого Робеспьера скатилась в корзину из-под выдуманного доктором Гильотеном ножа.
Наступил черед Наполеона Бонапарта, который прошел со своими солдатами через всю Европу. И все снова услышали знакомую песню. «Вперед, вперед, / Пусть кровью вражеской / Напьются наши нивы!» – неслось из сотни тысяч французских глоток. Кровь вновь напоила поля Европы.
«Я выпью Нил досуха, если меня не оценят по достоинству»
Памятник
