где живем мы. Если не ошибаюсь, было трое или четверо убитых и несколько раненых.
Я мог бы с легкостью привести множество подробностей, но они не имеют существенного значения, за исключением одной, поразившей меня. 22 июня, в день прекращения боевых действий, или чуть раньше я увидел на другом берегу Гаронны немецкие войска, в основном танки. Танкисты подогнали машины к берегу, чтобы помыть их. Они мылись сами и брились, пристроив зеркала на броне. Со своего берега мне было прекрасно видно, что происходило на другом. Если я правильно помню, то на этом основании я сделал вывод, что немецкие войска войдут в город на следующий день.
В тот день в центре города собралась толпа, чтобы поглазеть на вступление этих войск. Должен заметить, что они хорошо выглядели и произвели на жителей Бордо благоприятное впечатление. Отлично одетые, отлично экипированные. Какой контраст с войсками союзников, которых я до этого видел, – возможно, за исключением англичан, они, несомненно, выглядели менее небрежно, но чьи шлемы и униформа казались мне довольно нелепыми. Естественно, я не осмеливался произнести этого вслух, однако стоявшие рядом жители Бордо, не смущаясь, громко выражали свое восхищение.
С оркестром впереди танки, мотоциклы, конница и пехота проходили маршем в таком идеальном порядке, какого я не видел ни в одной армии, за исключением, быть может, русских, но это уже значительно позже. Толпа вокруг меня не верила своим глазам. Это впечатляло сверх всякой меры!
В последующие дни можно было видеть военных, прогуливающихся по городу, осматривающих памятники и достопримечательности, заглядывающих в магазины. Никакой вольности в одежде или поведении, во всем предельно вежливые, они передвигались небольшими группами по два-три человека с такой дисциплинированностью, которая превосходила все, к чему мы привыкли. Таково было мое первое знакомство с немецкими войсками, и такими были мои первые впечатления.
В начале сентября мой отец решил вернуться в Бельгию. Немцы, естественно, снабдили его автомобиль бензином, но мы вернемся домой по железной дороге. В Брюсселе мы появились 8 или 9 сентября, и в дороге нас кормил немецкий Красный Крест. Мои братья вернулись из армии, и тот, что еще не женат, жил в нашем доме.
В последующие дни у меня несколько причин для удивления. На улице я встретил соседа в моем галстуке и рубашке! Вместе с одеждой исчезло еще несколько предметов. Удивление быстро прошло, и мой отец не хотел, чтобы я разбирался с соседом по этому поводу. Когда мы уезжали во Францию, отец доверил ключи от дома одному из соседей, на тот случай, если вернется мой брат. Перед своим отъездом этот сосед оставил ключи другому соседу, тому, кто обновил свой гардероб за мой счет. Позднее я узнал, что этот человек вступил в движение Сопротивления и был за это награжден, но тогда, в 1940 году, я никак не мог считаться коллаборационистом. Таким образом, он боролся на стороне Сопротивления еще до того, как оно было создано, и, несомненно, принимал превентивные
