следующего шага. Он немного помедлил, но передумал продолжать. Подобрав свое оружие, он ушел, бормоча сквозь зубы, что еще доберется до меня. Насколько я помню, ребятам пришлось заплатить то ли за 40, то ли за 60 тарелок. Свидетели сцены и друзья, узнавшие об этом позднее, не могли понять, почему я вернул ему оружие. Что до меня, то я отлично знал, что ради того, чтобы немного порисоваться, стоило рискнуть!
Как-то меня вызвал инженер, директор школы. Он предложил мне пойти работать в Мюльхайм (9-й городской округ Кельна на правом берегу Рейна), на завод «Фельтен и Гийом» – или, с 1923 года, «Карлсверк-Нептун». Одновременно я буду в той или иной степени выполнять обязанности переводчика, и, вместе с тремя другими бельгийцами, мы получим от завода квартиру, отдельную квартиру. Согласен! Разумеется, согласен!
Два дня спустя я уже работал в Мюльхайме. Член моей бригады и бригадир – Франц Хохшерф. Вместе мы работали на прессе, который штампует алюминиевые секции самолетных крыльев. Францу за сорок. Я оператор пресса. Мы сразу же нашли общий язык и образовали отличную команду, даже после того, как он дал мне понять, что прежде был коммунистом, а я сказал, что решительно поддерживаю новый порядок. Это никак не влияло на наши дружеские, доверительные отношения. Он настолько мне доверял, что познакомил со своими друзьями, включая Фрица Лукаса, которого я никогда не забывал. Я ни разу не обманул его доверия. Мы глубоко уважали друг друга, уверенные в чистоте наших чувств и наших противоположных политических убеждений.
Работа не тяжелая, совсем не тяжелая, и вместе с премиями и надбавками я зарабатывал где-то 30 рейхсмарок в неделю; точнее уже не припомню. Мое частное жилье оплачивал завод, что было совсем неплохо. Мы умудрялись накапливать готовые детали про запас, и должен сказать, без труда; мы были способны штамповать больше деталей, чем от нас ожидали. Мы откладывали их в сторону, спрятав за другими деталями, и доставали, когда нам выпадала ночная смена, воскресная или что-то в этом роде. Оставаясь ночами одни в огромном цеху, мы с Францем спали несколько часов в кабине мостового крана в соседнем цеху, в 30 метрах над землей. Утром, до появления новой смены, мы доставали наши запасные детали.
Если не ошибаюсь, я платил 2 с половиной рейхсмарки за горячий обед в столовой, состоявший из супа и десерта, и, кажется, десятку, чтобы заслужить благосклонность одной симпатичной девушки из Нагельгассе, или Каммахер-Гассе – квартала красных фонарей в Кельне. Друзья в Кельне произносят это как Нахельгассе или Каммахе.
Раз уж я говорю об этом, позвольте рассказать небольшую историю. Воскресным вечером мы, как обычно, бродим по городу – Пауль и я, вместе с Карлом Делом. Карл отличный приятель, панически боящийся только бомбежек, но не знакомства с девушками. И этим вечером ему хотелось познакомиться с какой-нибудь девушкой. Но проблема не в выборе девицы, поскольку здесь их в избытке на любой вкус. Что заботило его больше всего, так это выбрать подходящий момент, не в психологическом
