пока не известна, поэтому если не засветишься где-нибудь еще, тебя никто не найдет и не узнает. Для всех виновным будет оставаться сэр Морланд. Но если ты решишь, что быть заодно с опекуном Угго тебе не выгодно, и обратишься к любому другому магу мне во вред, вспомни, что я – Главенствующий маг Имперского сыска. Искать таких уродцев, как ты, моя работа. Я разоблачу тебя перед всем честным народом и полюбуюсь, как тебя вешают. Уяснила?
Мне только и оставалось, что горестно кивнуть. Валдес связал меня по рукам и ногам, а я любезно подавала ему веревки покрепче.
– Милочка, а чего это сыскари около тебя крутятся? Случилось что? – обычно приветливо улыбающаяся Дорота была хмурой и раздраженной.
– Случилось? О нет, нет! Я просто еще раз пыталась… узнать о своем прошлом.
Вопрос застигнул меня врасплох. Точнее, не вопрос, а тон, которым он был задан. Необъятный чепец Дороты слегка сбился набок, приоткрывая левый висок и часть лба больше обычного, однако глаза толстухи светлее от этого не стали. Впрочем, заглянуть ей в глаза я так и не смогла – Дорота старательно отводила взгляд. Это было совершенно на нее непохоже. И мои слова ее не слишком убедили.
– Сыскари никогда еще не приходили на Песчанку, – обвиняюще произнесла она, поджимая пухлые губы.
Мне на это нечего было сказать, хотя стоило, наверное, побыстрее и поубедительнее уверить добрую стряпуху, что все неправда, что скоро все уладится, что ни одна нога сыскаря не ступит больше на достойную всяческого уважения улицу… Но я не сказала, и Дорота, горестно покачав головой, удалилась, смешно перекатывая с ноги на ногу свое большое грузное тело.
А я тяжело вздохнула. До сих пор я не осознавала, сколь много значит для меня доброе отношение Дороты, да и других жителей Песчанки. Меня приютили, ко мне были добры, мне только и надо было в ответ сохранять их лелеемое спокойствие и благополучие.
Увы, в последнее время я все чаще становилась предметом неприятных разговоров, хотя даже не понимала, откуда идут все эти слухи. Как-то ведь жители Песчанки узнали в молодом парне, принесшем письмо от Валдеса, сыскаря? На нем не было ни мундира, ни бляхи…
Хуже пошли дела и в лавке. Поначалу сочувствующее и даже жалостливое отношение ко мне Ликанеи, моих мастериц-вышивальщиц и двух приказчиков постепенно сменилось настороженным.
Я не знала даже, что бродит в их умах, что они про меня напридумывали, возможно, прознали что-то нехорошее про бал, но я все чаще замечала отводимый взгляд, неловкость и запинания в разговоре. Как долго они останутся в моей мастерской? Если я не развею их сомнений, то недолго.
Понимаю, в последнее время я была не слишком приветлива – на меня свалилось чересчур сильное потрясение. Но грубой и раздраженной я никогда не была даже в худшее время. С моего лица сошла улыбка, однако и злых слов никто от меня не слышал. Казалось бы, отчего горевать?
Но за эти пару недель в лавке неуловимо изменилась атмосфера – не было больше шуток,
