почему и выбрал путь на Псков, а не в другое место.
Переезд Малая Вишера – Бологое – Валдай – Ст. Русса – Дно – Порхов – Псков
Среда, 1-го марта{110}.
Днем мы подходили к Старой Руссе. Огромная толпа народа заполняла всю станцию. Около часовни, которая имеется на платформе, сгруппировались монахини местного монастыря. Все смотрели с большим вниманием на наш поезд, снимали шапки, кланялись. Настроение всего народа глубоко сочувственное к Царю, поезд которого только что прошел Руссу, и я сам слышал, как монахини и другие говорили: «Слава Богу удалось хотя в окошко увидать Батюшку-Царя, а то ведь некоторые никогда не видали его».
Всюду господствовал полный порядок и оживление. Местной полиции, кроме двух-трех урядников, станционных жандармов, исправника, никого и не было на станции. Я не знаю, было ли уже известно всему народу о создании «временного правительства», но железнодорожная администрация из телеграммы Бубликова{111} должна была знать о переменах и распоряжениях Государственной Думы, тем не менее все было по-прежнему, и внимание к поезду особого назначения полное.
Невольно думалось об этой разнице в отношении к Царю среди простого народа в глубине провинции, здесь в Ст. Руссе, и теми революционными массами Петрограда с солдатскими бунтами, благодаря которым Государь принужден вернуться с своего пути в Царское Село.
День стоял ясный, уже чуть-чуть чувствовалась весна. Наши поезда шли спокойно, без малейших затруднений. Единственное изменение в нашем движении было то, что мы шли тише, так как не был известен путь и надо было уменьшать скорость. Кроме того на паровозе находились офицер железнодорожного полка с двумя солдатами. Как я сказал выше, свитский поезд шел сзади «собственного», но на ст. Дно, которую прошли совершенно спокойно, мы обогнали Царский поезд, дабы к Пскову подойти раньше.
Когда мы проходили на ст. Дно мимо «собственного» поезда и некоторые из нас стояли на площадке вагона, то дворцовый комендант вышел из своего вагона, стал на подножку, приветливо помахал нам рукой и улыбаясь громко крикнул в мою сторону: «Надеюсь Вы довольны, мы едем в Псков». Вид у Владимира Николаевича был очень бодрый, веселый.
«Мне кажется, что «Дворком» уверен в благополучном исходе всех наших приключений и событий, иначе у него не было бы такого довольного вида», – сказал кто-то из нас, когда мы миновали Царские вагоны.
Первое марта, проклятый и позорный день для России{112}, уже кончался, когда мы после 7 часов вечера стали подходить к древнему Пскову. Станция темноватая, народу немного, на платформе находился Псковский губернатор, несколько чинов местной администрации, пограничной стражи генерал-лейтенант Ушаков{113} и еще небольшая группа лиц служебного персонала. Никаких официальных встреч очевидно не будет и почетного караула не видно. Поджидая подход Императорского
Император Николай II записал 1 марта в дневнике: «Ночью повернули с М [алой] Вишеры назад, т. к. Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановился на ночь. Видел Рузского. Он, Данилов и Саввич обедали. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам, Господь!» (ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 265; Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 625).
В работе Виктора Брачева «Победоносный Февраль» 1917 года: масонский след» имеются такие строки: «Что касается А. А. Бубликова, то его роль в истории с блокированием царского поезда /…/, конечно же, важна. Но сам А. А. Бубликов в масонской иерархии был сравнительно мелкая сошка. Подлинным организатором погони или, правильнее, блокирования царского поезда и предательское направление его в Псков – прямо в руки заговорщика Н. В. Рузского был член Верховного совета «Великого Востока народов России» Н. В. Некрасов» (Масоны и Февральская революция 1917 г. Сборник. М., 2007. С. 190–191). «Два момента особенно врезались в память, – вспоминал масон Н. В. Некрасов в 1921 году, – приказ командующему Балтийским флотом Непенину арестовать финляндского генерал-губернатора Зейна и погоня за царским поездом, которую мне довелось направлять из Государственной Думы, делая распоряжения А. А. Бубликову, сидевшему комиссаром в Министерстве путей сообщения» (Из следственных дел Н. В. Некрасова 1921, 1931 и 1939 гг. Публ. В. В. Шелохаева и В. В. Поликарпова // Вопросы истории. 1998. № 11–12. С. 20). Как пишет исследователь С. В. Куликов по этому поводу: «Руководя А. А. Бубликовым, Н. В. Некрасов, несомненно, выполнял план по задерживанию царского поезда, разработанный под руководством А. И. Гучкова» (
Фраза «Первое марта, проклятый и позорный день для России» подразумевает события 1 марта 1881 года, когда от бомбы «народовольцев» погиб реформатор и «Царь-Освободитель» Александр II (1818–1881).
Возможно, генерал-лейтенант Михаил Иванович Ушаков или Константин Михайлович Ушаков.
