Что всю мою фамилию, от мала до велика, свалили голод и тиф, это тоже тьфу! Многоуважаемый товарищ, прояви чистосердечное милосердие, верни ты мне ноги, а?
Инвалид сдернул рваный картуз. Вскинутое вверх бородатое испитое лицо растянулось в жуткой беззубой улыбке. На Федора смотрела темная древняя маска сатира. Пегие волосы так причудливо свалялись, что получились настоящие маленькие рожки по обе стороны лба.
– Как же я тебе верну ноги, красный боец? Свои, что ли, отдам?
– Свои точно не отдашь. Да и не нужно мне твоих. Ты мне мои вырасти, собственные, новые.
– Дед, что ты бредишь? Ступай домой, проспись.
– Ступай! – Старик звучно захохотал, вскинул палку, чуть не задев лицо Федора. – Мог бы я ступить хоть шажок, я бы самый был рассчастливый человек на свете. Да и дома у меня нет, при госпитале обитаю, при бывшем Святого Пантелеймона, что на Пречистенке, а ныне имени товарища Троцкого Льва Давидовича. Ну, смекаешь, куда клоню? А, по глазам вижу, смекаешь.
– Ничего я не смекаю, все, дед, мне пора на службу, – Агапкин решительно пошел вперед, почти побежал, но старик на своей тележке ринулся следом.
– Погоди, минутку, погоди, не гони! Пожалей ты меня, тварь несчастную, обрубок человеческий! Сведи меня с профессором, словечко одно замолви, скажи, пусть даст мне свое магическое зелье, без ног мне очень худо живется!
– Какой профессор? Какое зелье? – спросил Федор, не останавливаясь, продолжая быстро шагать через Манежную площадь.
– Свешников профессор, Михал Владимирыч. Я уж пытался к нему подобраться, и так, и сяк, да его, сам знаешь, ныне в автомобилях возят, охраняют. Вот мне сторож и присоветовал, найди, мол, помощника его, Федю Агапкина. Он, мол, вроде один, без охраны ходит, по Тверской к Кремлю, и не злой, вполне отзывчивый товарищ.
– С чего ты взял, что я Федя Агапкин?
– Так я ж тебя видел, давно еще, в госпитале, да только все никак не мог поймать одного, которое уж утро дежурю, тебя поджидаю, вот повезло, наконец встретились. Ты, многоуважаемый товарищ Агапкин, зришь перед собой не человека, нет, а один только ужас отчаяния, ты помоги мне, Федя.
Старик еще что-то говорил, кричал, но Федор не слушал, он побежал через площадь, к Спасским воротам, не оглядываясь, придерживая фуражку, чтобы не сдуло ветром.
– Товарищ Агапкин, вы чего так запыхались? – спросил красноармеец у моста.
– Бежал. Опаздываю, – коротко ответил Федор.
Москва, 2007
Соня вылезла из душа, быстро оделась. Макс возился с дверной задвижкой.
– Позавтракать нужно обязательно, и вам, и мне, я заглянул в ваш холодильник, там пусто, – произнес он громким беззаботным голосом, выразительно взглянул на Соню и приложил палец к губам.
– Тут есть неплохое кафе поблизости, – Соня надула щеки и покрутила пальцем у виска, – я готова.
Макс молчал, пока они не вышли из подъезда. Было холодно, влажный
