ько всего можно было посмотреть, что за день все эти виды набивали оскомину. Только вечером, когда на Лорен находила тоска, она видела перед собой только Зафира.
– Ты идешь, Лорен?
Дэвид, ее приятель, снимал здесь материал о городских волнениях. Она посмотрела на него и сразу же отвернулась, увидев камеру.
– Дэвид, хватит меня снимать! И вообще! Почему ты не даешь мне посмотреть записи о погибших людях? Это так важно для твоего документального фильма?
Ее взгляд скользнул по вестибюлю, в центре которого стоял фонтан. В воде мелькали золотистые отблески – филигранное отражение оранжевого купола. Судя по гулу, внутри кипела работа.
Благодаря обуви на резиновой подошве Лорен беззвучно прошла мимо фонтана к стойке. Двери стеклянного лифта распахнулись, и из него вышли несколько человек.
В вестибюле наступила тишина. У Лорен зашевелились волосы на затылке. Она медленно повернулась, и от внезапного дуновения ветра по ее коже пробежали мурашки. Перед лифтом стояли полукругом шестеро мужчин, одетых в традиционную мужскую одежду – длинный халат. Один из них, самый высокий, что-то говорил по-арабски остальным.
До Лорен долетели обрывки слов. У мужчины был суровый, непреклонный голос. Но она помнила, каким нежным он может быть.
Потерев ладони, Лорен попыталась унять дрожь. Оглянувшись на Дэвида, она увидела, что он навел камеру на мужчин. Один из них обернулся, и она увидела его лицо.
У Лорен застучало в висках.
Зафир!
Красно-белый платок на голове подчеркивал его резкие черты лица. Голос звучал уверенно, губы казались двумя жесткими линиями.
Он не погиб…
От облегчения Лорен захотелось броситься в его объятия. Ее пробил озноб, несмотря на то что на ней была кофта с длинным рукавом и свободные брюки, в знак уважения к традициям Бейраата.
Зафир жив, он цел и невредим! Он выглядел абсолютно спокойным. Несмотря на то, что Лорен шесть недель ничего о нем не слышала.
Она направилась к группе мужчин. Адреналин кипел у нее в крови вперемешку с гневом. Тот, кто стоял ближе к ней, обернулся, и за ним обернулись остальные.
У Лорен пересохло во рту и задрожали руки. Пара секунд показалась вечностью. Она истерично хихикнула. Их с Зафиром взгляды встретились, и Лорен чуть не отшатнулась. В его глазах не было и тени радости. Не было удивления. И не было раскаяния.
Не разглядев в нем никаких угрызений совести, Лорен просто разъярилась. Она проливала слезы, места себе не находила, а он даже не чувствует себя виноватым!
Мужчины с интересом наблюдали, как Зафир зашагал ей навстречу. По обе стороны от него чуть позади шли два охранника.
Зачем ему охранники?
Вопрос отпал сам собой. Против мрачной красоты Зафира девушка была бессильна. От его опьяняющей мужской силы, от близости к его подтянутому, совершенному телу у нее кружилась голова. Он остановился перед ней на расстоянии вытянутой руки, его губы были плотно сжаты. В его царственном кивке читалось лишь пренебрежение.
– Мисс Хэмби, что привело вас в Бейраат?
Лорен оцепенела.
Мисс Хэмби? Он назвал ее мисс Хэмби? После всего, что между ними было, он обращается к ней как к незнакомке?
Но Лорен не привыкать. Ей с детства приходилось проглатывать обиды:
– Вот как ты со мной разговариваешь? После того как сбежал?
Тревожная тень пробежала по лицу Зафира, но взгляд остался равнодушным. Он выглядел абсолютно чужим и таким же суровым и жестоким, как знаменитая Бейраатская пустыня.
– Если у вас есть жалобы, – произнес он, и в его вежливом тоне послышалось напряжение, – запишитесь ко мне на прием, мисс Хэмби. – В порядке очереди.
Лорен едва сдержалась:
– На прием? Ты что, смеешься надо мной?
– Нет. Не смеюсь.
Она шагнула вперед и, кажется, что-то разглядела за маской спокойствия. Шок? Досаду? Презрение?
– Не устраивай сцену, Лорен.
От боли у нее перехватило дыхание.
«Не устраивай сцену, Лорен!»
«Когда ты уже повзрослеешь и поймешь, что у твоих родителей важная работа?»
«Ну-ка, вытри слезы, Лорен!»
Воспоминания и голоса из прошлого пронеслись в ее голове, как призраки. Лорен сделала еще один шаг, разделявший их, и влепила Зафиру пощечину. Удар прозвучал в тишине вестибюля как раскат грома.
Звук стремительно приближающихся
