ради интереса, – а некоторые шли и дальше в познании столь волнующего предмета, – но то было совсем другое. С Яном нельзя было ради интереса.
Потом хотя они и встречались еще какое-то время – но больше ни разу не целовались. Связь их постепенно слабела: разность школ, разведенность в пространстве и времени делали свое дело.
Но сейчас тот поцелуй самым неожиданным образом заявил о необходимости продолжения. Жаждой превратить многоточие в точку!
Это было странное, очень странное чувство. Незнакомое доселе, неиспытанное, но очень мощное.
Если бы не Алеша…
– Ян…
– Спокойной ночи, Санька!
Он пошел прочь по коридору в сторону лифта.
– Ян!
Он обернулся.
– Я люблю своего мужа.
– Я люблю свою жену, Санька.
Они помолчали. Он стоял в коридоре, освещенный неярким светом ламп, но глаза его…
Это было нестерпимо.
– Я рассказывал о тебе своим женам, я рассказывал о тебе своим детям. Как милую детскую историю, как прошлое… Сейчас же, Сань, я понимаю, что я никогда не переставал тебя любить. Но это, конечно, не повод, чтобы разрушать настоящее.
– Да, Ян.
– Спокойной ночи.
Ох, как Степан был зол на себя! Он совершенно не то сделал, совершенно не так! И она, гадкое это буратино-Маугли, что она себе позволяет!
Он рванул вниз по лестнице – Кира уже выходила из здания, где располагалась ассоциация, – и последовал за ней, стараясь быть незамеченным. Любовник у нее, ишь ты! И что же это за любовник?!
Метро, – Кира ехала на метро… Степан забыл уже, когда последний раз спускался в подземку! Там оказались новые турникеты, за билетом пришлось бежать в кассу, – он ее чуть не упустил! Более того, она сделала пересадку, и он малость обалдел от пыльных коридоров… Но тащился за ней, куда деваться-то?!
Он доперся таким образом аж до Новогиреева. Но мучения его на этом не закончились: Кира встроилась в очередь на автобусной остановке. Ехать с ней в одном автобусе Степан никак не мог и потому, отойдя подальше, поднял руку, голосуя.
Он взял первую же тормознувшую тачку и, дождавшись, пока приползет Кирин автобус, велел следовать за ним. На каждой остановке он всматривался, не вышла ли среди прочих пассажиров Кира…
Наконец увидел ее. Она направилась в глубь жилого квартала – Степан за ней. Улица такая-то, дом такой-то.
После чего он продиктовал водиле адрес «Аськи».
Ворвавшись в свою вотчину, он направился в отдел кадров, где жадно пролистал личное дело Киры.
Его поджидали открытия.
Ну, первое было не открытие, а так, пустяк: она жила именно там, в Новогирееве, на той самой улице, в том самом доме. Значит, она не к любовнику пошла, а к себе домой! Хотя вдруг наоборот, любовник пришел
