и сильным и был из той когорты стариков, что начиная с пятидесяти не меняются. Сложно было угадать его возраст, а спрашивать Нель не решался. Хотя, по прикидкам, полковнику год или два назад исполнилось шестьдесят. Худощавый, на полголовы выше мародера, волосы тронуты сединой. Лицо изрезано морщинами, под носом тонкие жесткие усики: такие отращивают военные, которые очень хотят бороду, но не могут позволить из-за устава.
Стоило признать – старая армейская форма, которую он содержал в чистоте и порядке, придавала ему благородства. Серьезный человек. Такой шутить не станет.
– Меня для другого не зовут, – мародер отбросил шутливый тон. – Слушаю.
– В общем… – начал полковник и остановился, подбирая слова. Мародер пытался тем временем вспомнить настоящее имя военного. – «Булат» ушел на «ДК Энергетик». Сам понимаешь, что это значит.
– Решили присоединять его к Конфедерации? – Нель усмехнулся и с жаром заговорил: – Давно пора. Халифат растет, подминает под себя больше и больше. Нас просто сомнут. Надо расширяться.
– Мы работаем над эвакуацией. Уйдем туда, где места хватит всем. – Полковник сверкнул глазами. – Сам понимаешь, что тот переход вообще находится на другом конце города. Дойти тяжело.
– Тяжело, – пожав плечами, согласился мародер. – Ночи короткие, черт знает, успеешь вообще дойти… И это даже если не встретишь никого. Ни тварей, ни людей…
Полковник снова пожевал губу, покачал головой. Глаза его сузились.
– Они должны по радио сообщить, что все нормально и что приступили к переговорам. Но на связь не вышли. Не дошел «Булат». Или что хуже… дошел, но не срослось с переговорами.
В кабинете полковника повисло тяжелое молчание. «Булат». Они были солдатами-срочниками еще до Войны, вышли на поверхность одними из первых. За двадцать лет мальчишки-солдаты превратились в по-настоящему крутых бойцов. В профессионалов, раз за разом поднимавшихся на поверхность и, что гораздо важнее, возвращавшихся обратно.
И если они не дошли, значит, случилось что-то из ряда вон.
– Я должен узнать, что случилось с группой? – спросил мародер, с трудом подбирая слова. – Добраться до перехода на ДК?
– Да. Если что-то произошло в дороге, сможешь пройти их же маршрутом и… – Лицо коменданта сморщилось, он не любил говорить о плохом. Хотя в последнее время только о таких вещах и приходилось… – В общем, если что, то ты найдешь останки. Если нет… Черт его знает, если нет… Отправлять тебя воевать с ДК я не могу. Стрелять ты умеешь, тактике тебя тоже выучили, но… Сам понимаешь. – Больше, чем говорить о плохом, полковник не любил только напрасно рисковать людьми. Зато если он считал, что человек может погибнуть не напрасно, а за дело, то с полным осознанием мог пожертвовать им. – Попытайся разузнать, что там и как… А потом возвращайся.
– А какой мне прок от этого? Жизнь на поверхности невозможна, я знаю это лучше, чем все остальные. Так что сказки об эвакуации меня не мотивируют.
