плотины ГЭС больше нет. Смыло. Как, скорее всего, и Елабугу и, возможно, Нижнекамск. Набережные Челны фронт прошедшей волны не задел, а вот то, что после взрыва там столб воды и грунта сделал, это вопрос другой… Правда, после двадцати лет упадка тех разрушений и не заметно сейчас, наверное, все слилось в общую разруху.
В любом случае, связи с теми городами нет. А даже если и есть, кто о ней расскажет? Хранить будут, как самые главные тайны хранят.
Все сами за себя. Города-государства площадью в сто-двести квадратных метров и населением от семи до двадцати десятков человек. Как селедки в бочке, на самом деле.
И, несмотря на это, грызутся, плетут интриги. Даже империи сформировать успели: Конфедерация, Халифат, Коммунрай, бандиты еще. Поделились по принципу «кто сумел отобрать власть у военных», у которых хоть и было оружие, но не было приказов. А кто такой военный без приказа? Такой же гражданский.
Конфедерация – это там, где военные удержали власть. Ну, или, по крайней мере, не потеряли ее полностью. Держали они под собой пять переходов: «Домостроителей», «Театр кукол», «Молодежную», «Райисполком» и «Тридцатый».
Халифат и Коммунрай – другие «сверхдержавы». Халифат подмял три перехода на Московском проспекте. Коммунрай – два на Мира. Правда, внешняя политика у этих двух государств значительно отличалась: если Коммунрай сохранял строгий нейтралитет со всеми другими переходами, то Халифат наоборот – умудрялся воевать со всеми, но при этом расти и процветать.
Короче, все как в довоенные времена. Но масштаб поменялся капитально, это да. Интересно было бы подсчитать, во сколько раз…
Хотя черт с ним.
Нельсон широко и протяжно зевнул. Появился соблазн повернуться на другой бок и попытаться все-таки уснуть. Он закрыл глаза, и как обычно перед моментом перехода яви в сон появилось ощущение, будто схватил его и ожесточенно трясет.
Он тут же открыл глаза и мотнул головой, сгоняя с себя сон. Не, к черту, незачем лениться на самом деле. Работать надо. Кто работает, тот есть. Кто не работает, тоже ест, только мало и невкусно.
Ну, эта истина действует, по крайней мере, сейчас, в отличие от довоенного времени.
Снова широко зевнув, он все же сел на старый матрас, лежащий прямо на полу. Поправил свитер, вздувшийся на животе пузырем: в переходе сыро, холодно, чтобы не простудиться, приходилось тепло одеваться.
Все равно, болели все. Ладно, хоть не тем, что можно было подхватить наверху. Хотя таким редко болеют. Потому что очень быстро сгорают, как свечки: неделя – и нет человека. Ушел.
Мародер снова готов был окунуться в неприятные воспоминания.
– Нель? – спросил Илья из-за двери, привлекая внимание мужчины. – Ты проснулся?
Ну, естественно, он же сам себе дверей открыть не может.
Нельсон дрожащими руками взял со стола флакон, рванул вверх крышку и отправил две таблетки в рот. Проглотил, вернул упаковку на место, после чего встал с матраса, открыл дверь и тут же отошел.
Его
