style="font-size:15px;"> – Он начал работать на ранчо своего отца в моем возрасте, причем на полную ставку.
Они уже доехали до дома. Было еще только время ленча, и Трейси подумывала отправить Ника в его комнату – минус компьютер, телефон и прочие информационные средства. Но даже сама мысль, что ему придется сидеть взаперти целый день и погрузиться в мрачные раздумья, приводила ее в ужас. В результате она отправила сына с двумя работниками расчищать сугробы на верхних пастбищах.
– Хочешь работать на ранчо на полную ставку? – сказала она потрясенному Нику, заталкивая его на заднее сиденье грузовика. – Можешь начать прямо сейчас.
Если повезет, несколько дней боли в спине и обмороженные пальцы излечат его от этой романтической идеи. Кроме того, ей еще придется объяснять последнюю выходку Николаса Блейку Картеру. Трейси буквально слышала слова старого ковбоя: «А я тебя предупреждал!»
– А я тебя предупреждал, – сказал Блейк. – Мне жаль, Трейси, но это правда.
– Не похоже, что тебе жаль, – недовольно отозвалась Трейси, подавая ему тарелку горячего супа-пюре с говядиной и овощами: в дни стресса она любила все измельчать. – Я, знаешь ли, не посылала его туда рисовать. Он не игрушка, которой я могу управлять.
– Согласен. Только на мальчика ты оказываешь огромное влияние, особенно тем, что продолжаешь поощрять подобные поступки.
– Неправда! – воскликнула Трейси. – Как, интересно, я его поощряла?
– Сказала, что рисунки получились хорошие.
– Они и правда очень хорошие.
– Трейси, – нахмурился Блейк, – когда директор Харгривз показал тебе карикатуру с учительницей математики в булочке, ты засмеялась! Прямо при Нике! Ты сама мне об этом сказала.
Трейси беспомощно пожала плечами.
– Знаю. Мне не следовало смеяться, но это было так забавно! Ник очень веселый, и я люблю в нем это, вот в чем проблема, Блейк.
Правда заключалась в том, что Трейси любила в своем сыне абсолютно все: каждый волосок на голове, каждую улыбку, каждый хмурый взгляд. То, что она стала матерью, было для нее величайшим чудом. Появление на свет Николаса оказалось единственным чистым, по-настоящему хорошим делом в ее жизни, не испорченным сожалениями, не омраченным потерей или болью. И Трейси обожала мальчика безоговорочно, несмотря на любой его проступок.
– Было очень сложно сохранять бесстрастное лицо в том кабинете, – призналась она Блейку. – Стоило мне взглянуть на Харгривза, и я вспоминала видео, где он громко пукнул.
Трейси хихикнула, а потом так расхохоталась, что уже не могла остановиться. Все это время Блейк молчал с каменным лицом.
– Мне очень стыдно, – наконец, отсмеявшись, произнесла она.
– Да ну? Что-то непохоже, Трейси. Ты хочешь, чтобы мальчик стал таким же, как его отец?
Трейси отшатнулась, будто ее ударили. Блейк никогда раньше не затрагивал тему происхождения Ника, ни разу. Хотя знал, что отец Ника – Джеф Стивенс. Сначала это были всего лишь подозрения, но, когда Джеф приехал
