style="font-size:15px;"> головокружительным вкусом поцелуев. Костина ладонь легла на полоску
трусиков между моих разведённых ног. Его палец стал медленно водить
вверх-вниз по щёлочке моих возбуждённых губ, скрытых под тонкой
тканью трусиков. Через несколько секунд его пальцы отодвинули край уже
совсем мокрой ткани, а мои коленки распахнулись в стороны, словно книга,
открытая посередине, подставляя под ласки обнажённую промежность.
Сначала его горячая ладонь словно накрыла её и замерла на секунду,
отдавая своё тепло, затем его пальцы нашли мой возбуждённый
выступающий бугорок и стали повторять те же круговые движения.
Теперь Костя знал мою эрогенную зону, от прикосновения к которой стали
мокрыми не только мои трусики, но и кожа сидения автомобиля.
– Как жарко здесь, – шёпотом вымолвили его губы, жадно хватающие
воздух в тот момент, когда слегка трясущаяся рука, чуть ослабив узел
галстука, делала безуспешную попытку снять его через голову.
– Да, очень, – пытаясь восстановить дыхание, вторила ему я, спешно и
сбивчиво расстёгивая пуговицы его сорочки, – просто невыносимо душно.
Освободив шею от галстука, словно от ненавистной петли, он бросил его
в лобовое стекло. Галстук с металлическим зажимом в виде самолётика
стукнулся о стекло и упал на широкую панель автомобиля, словно на полку
в маленькой и тесной гардеробной, предназначенной для одежды и
аксессуаров. Его рубашка, потеряв пару пуговиц в экстремальном
раздевании, проделав тот же путь, что и галстук, улеглась рядом, свесив
беспомощный рукав.
Жара не отступала. Я понимала – надо что-то делать. На ум пришла
спасательная мысль, а скорее всего повод – быстрее освободиться от
своих трусиков. Как будто они были не из тонкого шёлка, а из соболя. Нам
обоим было невыносимо душно, и поэтому, ища спасение, мы думали
одинаково и действовали синхронно. Я свела ноги вместе, подняв их вверх,
а Костя одним пальцем лёгким движением отправил мои трусики в наш
совместный гардероб. Не долетев до полки, они повисли на руле, создав
эротичный хаос в импровизированной спальне. Наши губы расставались на
секунду, чтобы схватить глоток воздуха или произнести очередную чушь
насчёт жары и нехватки кислорода, как будто для того, чтобы сбросить с
себя одежду, нам нужен был повод, а не просто наше желание. С того
момента, когда нам вдруг – и ему и мне –одновременно стало невыносимо
жарко, и до этой минуты, когда мы лежим рядом, почти голые, прошли
считанные секунды.
Движение его руки сделало молчаливое предложение моему платью
расстаться с телом
