ним злобной и разрушительной машиной насилия и угнетения, а духовенство казалось прогнившим и не способным отстаивать интересы Всевышнего. От всего этого голова юноши была полна мыслей о том, что со всем этим делать и какова воля Бога в его отношении.
Илана же без устали восхищенно тараторила о том, что была на полпути к своей мечте – к морю. Она почти чувствовала его воздух и манящий запах, находясь в Эммаусе, хотя до моря было более ста стадий. Она уже все рассчитала и теперь просила Иоанна бежать вместе с ней к морю.
– Это же наша общая мечта, Иоанн! Нам и говорить никому об этом не надо. Просто сбежим в Кесарию, и все! – подстрекала она. – Ну что, ты пойдешь? Ну? – она шутливо толкнула его в грудь. – Кесария, представляешь себе? Это жемчужина мира. Чудо неписанное. А потом… потом поплывем в Грецию! Ну? Пойдешь?!
– Ну да, – вяло ответил Иоанн, – конечно, пойду. – Его глаза уже не горели влюбленной страстью, хотя за последнее время между ними сложились настолько тесные отношения, что все вот-вот ожидали свадьбы.
– Еще бы, – сказала она, – я знаю, как ты хочешь этого. Я ведь не для себя это все придумала – хочу, чтобы ты был счастлив!
– Спасибо, Илана, – стараясь не выдавать грусти, ответил он. – Извини, мне надо выполнить поручение твоего отца.
– Что с тобой? – с тревогой спросила девушка. – Уже поздно. Побудь со мной – я так соскучилась!
– Правда, надо идти, – уходя к лестнице, отвечал ее возлюбленный, – я обещал!
В ответ послышалось обиженное «Хммм…», но юноша уже стремительно направлялся к своей обители. Войдя внутрь, он даже запер дверь, чтобы Илана не беспокоила его там.
Молодой человек зажег лампаду и бросился на кровать. Душа его разделилась и наполнилась болью. Он искренне любил дочку Аарона. Уже не раз представлял, как они счастливо живут вместе, вдохновляя всех вокруг своими образцовыми отношениями. Как он будет касаться ее нежной матовой кожи, как будет страстно гладить ее лицо и как зацелует ее с ног до головы. Илана казалась ему идеальной половинкой, безупречной матерью их будущих детей, и он мечтал о том, чтобы стать ее истинным не только партнером, но и другом, оберегающим ее до самой смерти. Иоанн знал, что и она мечтает о том же. Что желает посетить вместе с ним Александрию, Афины и Рим. Но хочет ли этого Всевышний? Видит ли Он его таким или ждет чего-то иного? Душа боролась. Что-то перерождалось в его еще юном сознании. Вещи казались новыми – не то чтобы другими, нет, но выражались с большей глубиной. Чувства набирали амплитуду, желания поглощали полностью, и все это отрывало его от реального быта, к которому он так привык, связывая с чем-то неземным, толкая к исполнению Воли Всевышнего.
Он лежал в темноте и думал о судьбе Аарона.
Быть таким? Нет. Это подобно предательству. Знать, каков ты, но всю жизнь притворяться другим. Это не для меня! Я вижу, как он ненавидит себя, бедный Аарон. Видит, но не может говорить. Боже, что же с нами
