окном, моим окном,Огоньки на реке.
Тик-тик-так… Стучат часы.
За три тысячи вёрст я слышу.
Тик-тик-так… Стучат часы.
У тебя на руке».
Песня его взволновала и порадовала. Ванька подошёл к окну. За занавесками уже темно. Посмотрел на свои часы «Победа» на левой руке. Пора спать. Прилёг на кровать, не раздеваясь, и незаметно для себя задремал.
Проснулся от гомона на кухне, появилась Валентина.
– Ты чего не спишь, ночь уже, – всхлипнула она и бросилась на диван.
Ванька был в недоумении от происходящего вокруг. Он присел рядом с девушкой и погладил её по чёрным блестящим волосам, она вдруг схватила его руку и осыпала поцелуями вперемешку со слезами.
– Что с тобой, Валюша? – Ванька был ещё паренёк неопытный и неискушённый в амурных делах, поэтому не знал, что делать дальше.
Он наклонился и поцеловал её в жаркие губы, она ответила, обняв за шею горячими голыми руками. Обезумев от юношеской страсти, он схватил её в охапку, и они слились в долгом поцелуе, взасос.
За дверью громко нарочно закашляли, Ванька оглянулся и увидел, что она приоткрыта. Тогда он кинулся затворить дверь, прямо за ней, у порожка на кухонном полу было постелено, и он разглядел лежащих у двери родителей Валентины, они тоже смотрели на него во все глаза, не спали.
На Ваньку будто опрокинули ушат холодной воды. Он вернулся на свою кровать и брякнулся на постель, слушая всхлипы напротив…»
КАРАНТИН. «Подъём!» – раздался, будто над самым его ухом, знакомый зычный бас, даже сквозь закрытые глаза он ощутил ярко вспыхнувший свет, и его словно подбросило на койке.
Он вскочил с распахнутыми от неожиданности глазами и увидел, что находится в казарме, вокруг суетились ребята, натягивая на себя непослушную новую форму, просовывая ноги в тесные сапоги, чтобы успеть во время занять своё место в шеренге.
Он понял, что видел чудесный сон из прошлой жизни, а вокруг была суровая реальность. Он в казарме, объявлен очередной учебный подъём.
– Шмаринов, ну чего застыл, как чучело на огороде? Быстрее!
Судорожно одевшись, Ванька последним встал в строй.
Тот самый чубатый мордастый сержант, который сопровождал призывников из Краснодара до части, теперь муштровал их в казарме по полной программе.
– Привыкли на гражданке кто в лес кто по дрова шататься? Я из вас сделаю настоящих солдат! Век помнить меня будете, – хмуро усмехнулся сержант, и добавил: – добрым словом, надеюсь.
В строю недоверчиво захихикали, но под его взглядом смолкли.
– Може, будя на сегодня, товарищ сержант? – робко прогудел правофланговый Приходько, – целый день маршировали, а тута ещё ночью не спать, – но сержант проигнорировал его жалобные призывы.
– Смирно! Вольно, – сержант привычным жестом одёрнул гимнастёрку и нахмурился, проходя скрипучими сияющими сапогами перед строем, встал.
– Отбой! – оглушительно гаркнул
