эспаньолка. В его грациозности и физической безупречности было нечто трудноопределимое, будоражащее – вспомнив, каким я видела дядю Сашу в первые наши встречи в юности, я поняла, что он напоминал мне великолепную вазу или древнегреческий курос. Его бородка казалась скульптурным произведением, а когда дядя Саша наклонялся меня поцеловать, от него исходил утонченный запах сухой вербены. Жарким майским днем дядя заходил поболтать с гувернанткой о моих успехах в учебе. Он снимал пиджак, и я восхищалась его мускулистыми руками – ни у кого другого я не видела такого красивого тела. Даже в те годы я понимала, что дядя Саша был внимателен ко мне не из-за меня самой, а просто потому, что очаровывать всех вокруг для него было так же естественно, как для львицы – охранять своего детеныша. Теперь мне кажется, что в этой потребности расточать свои чары на окружающих было нечто пугающее – на ум приходит образ Мефистофеля.
Александр Яковлев, младший из четырех детей моей прабабушки, родился в 1887 году в Санкт-Петербурге и с раннего возраста демонстрировал необыкновенную способность к рисованию. В восемнадцать лет он поступил в Императорскую академию искусств. Новый талант привлек внимание знаменитого профессора, Александра Бенуа, который писал, что юноша “необычайно чувствителен к природе. Нет сомнений, что перед нами феноменальный талант”. В академии Саша Яковлев заинтересовался театром и балетом, и в двадцать три женился на красавице Белле Шеншевой (выступавшей под псевдонимом Казароза[17]), актрисе и танцовщице кабаре, известной страстным исполнением танцев испанских цыган. Связь сына с Казарозой наверняка шокировала его чопорную, строгую мать. Можно предполагать, что союз с самого начала был непростым, потому что через три года после свадьбы, в 1913 году, Саша отправился в свое первое путешествие в качестве странствующего художника.
После двух лет, проведенных в Италии и Испании, где его очаровали работы Мантеньи и Эль Греко, он ненадолго вернулся в Санкт-Петербург и сразу же отправился на Дальний Восток, получив стипендию от Академии. Революция застала его в Пекине (больше он никогда не был в России и не видел жену Беллу, которая скончалась в 1929 году). В 1918 году дядя Саша начал изучать китайский театр и стал подписывать свои работы китайскими иероглифами, которые читались как “Иа-Ко-Ло-Фу” (намек на “Iaco Le Fou” “Яко-дурак” по-французски). Первое его путешествие по Востоку окончилось полугодовым визитом в Японию, где он некоторое время жил с рыбаками на острове Осима и учился глубоководному нырянию. Масштабная и очень красивая картина маслом под названием “Ловцы жемчуга” до войны висела в спальне родителей в Париже. У меня в архиве сохранились подводные фотографии, которые дядя Саша сделал во время первого путешествия в Японию с помощью одной из первых водонепроницаемых фотокамер.
В 1919 году, поскольку возможности вернуться в Россию не было, дядя Саша отправился на пароходе во Францию и поселился в Париже, где в ту пору формировалась большая диаспора русских эмигрантов. Великолепно владеющий
Белла Георгиевна Шеншева (1893–1929) – эстрадная певица и танцовщица, чья слава пришлась на 1910-е гг. Псевдоним Казароза (
