совсем ещё, господине, наловчился в разговоре, а понимаю почти всё.
– А ты побольше промеж шведов бывай и в шведском письме набирайся толку, я ведь тебе не возбраняю ходить, куда тебе вздумается. Вот и пользуйся этим для дела.
Котошихин, и в самом деле, своей грамотностью, живым умом и тягой к знаниям выгодно отличался от большинства подьячих даже в Посольском приказе. Это углядел дьяк Алмаз Иванов, и уже почти два года Гришка находился на посольской службе в Прибалтике, получал наградные и прибавку к жалованию, и до сего часа был весел, не ведая, что и над ним готова вот-вот разразиться беда.
Около полудня к русскому послу явился пристав и объявил, что шведский посол ждёт в переговорном шатре и готов с ним встретиться. Ордин-Нащекин был бережлив, и его парадный посольский кафтан покоился в мешке из кожи нерпы, откуда его извлёк слуга, встряхнул, освобождая от пыли, и водрузил на плечи господина. Афанасий Лаврентиевич потребовал ножницы английской работы и тщательно подстриг ногти, затем самым лучшим казанским мылом вымыл руки, за чистотой коих следил со всей тщательностью, и даже полировал пилкой и щёточкой свои крупные ногти.
Бенгт Горн тоже оболокся в парадное одеяние, где главным украшением был блестящий железный доспех на левое плечо, что весьма личило воинственно распущенным усам генерала и жестокому и пустому взгляду оловянных глаз. Он встретил русского посла возле переговорного шатра, они обменялись поклонами и прошли внутрь, где расположились в креслах напротив друг друга. Афанасий Лаврентиевич лениво поглядывал на Бенгт Горна, а тот тоже не торопился начать беседу, пока ему не поднесли бумагу.
«Без подсказки и шагу боится сделать», – усмехнулся про себя Ордин-Нащекин и решил заговорить первым, избрав для беседы довольно небрежный тон разговора.
– Господин посол! Последний раз мы съезжались в сентябре прошлого года, чтобы по повелениям наших государей промышлять о вечном мире между Россией и Швецией. Уповаю на то, что сегодня у нас не случайная встреча, где, кроме обмена любезностями, ничего существенного не бывает.
– В последние дни произошли важные события, – объявил генерал, – которые существенно продвинули переговоры о мире. Тем более, что я был в отъезде и прибыл только вчера.
– Благодарю вас, господин посол, – лукаво промолвил Ордин-Нащекин. – Вы открыли мне важную новость: оказывается мой товарищ в послах князь Прозоровский слеп, а я о сем и не догадывался.
Бенгт Горн недоуменно глянул на гостя, а к генералу кинулся чиновник, приданный для советов из риксканцелярии, и приник к его красному уху.
– Не далее, как неделю назад, – невозмутимо промолвил Ордин-Нащекин, – князь Прозоровский поведал мне о том, что встретился с твоей милостью близ Нарвы и передал мне пожелание крепкого здоровья.
– Я был на съезде послов в Оливе и прибыл только вчера, – стараясь быть спокойным, произнёс Бенгт Горн. – Князь Прозоровский, наверно, крепко
