искала.
– Что, обиделся? – вылезла Саманта из-под кровати и разглядывая будильник со всех сторон. – Цел? Кажется, да. Достается тебе, приятель! Ну, извини. Я ведь не нарочно.
Девушка нежно поцеловала будильник в стекло, и тут, наконец, увидела, который сейчас час. Она бросилась собираться. В невероятной спешке пролетело минут пять. Саманта выскочила из дома, прыгая на одной ноге и надевая на ходу вторую туфельку. Добежала до машины, и что-то ее вдруг остановило. Конечно, туфли оказались разные! Вообще-то туфельки были одной модели, просто одна пара красная, а другая – зеленая. Саманта вернулась в дом, и через секунду, может быть две, сидела уже в машине.
Подкатив к школе, она припарковалась на своем месте, выскочила из машины и понеслась по каменным серым ступенькам. Цокот каблучков по школьному коридору разносился как барабанная дробь. Уроки начались несколько минут назад, а значит, у нее опять будут проблемы.
– Мисс Блэквуд! – услышала она у себя за спиной каркающий голос директора. – Вы, как всегда, в своем репертуаре. Какое это опоздание за последний месяц? Третье, если не ошибаюсь. И что прикажете с вами делать?
– Простите, миссис Громесвильд, – пролепетала Саманта, предчувствуя очередной пренеприятный разговор после уроков в директорском кабинете.
– А это еще что такое?! – изумленно уставилась пожилая дама на обувь молодой учительницы. – Вы решили сделать сегодня революцию в мире моды?
Сэм взглянула на свои ножки, обутые в красно-зеленые туфельки, и потеряла дар речи. Она лишь виновато пожала плечами, как бы говоря: «Ну что тут уже поделаешь; так получилось». Это надо же! Вместо того чтобы поменять один туфель, она поменяла всю пару. В принципе, естественная реакция торопящейся женщины.
– Ладно, идите в класс, – сухо сказала миссис Громесвильд. – После уроков, как вы понимаете, встречаемся в моем кабинете.
Саманта нервно кивнула и поспешила исчезнуть с глаз долой этой вдовствующей старой карги, как она мысленно иногда называла директрису. Вообще-то, это было всего дважды. Первый раз миссис Громесвильд удостоилась от своей подчиненной эпитета «старая карга», когда ни за что ни про что отчитала при одноклассниках десятилетнего мальчонку, назвав его невоспитанным маленьким засранцем, и все только потому, что тот слишком резво вел себя на перемене. А второй раз, когда старая карга испортила школьный новогодний бал, внеся такие ограничения, что из праздника получилось нудное и совсем неинтересное мероприятие. Сейчас, направляясь в класс, Сэм в третий раз мысленно обозвала директрису вышеозначенным эпитетом. Но сразу же устыдилась, признав, что в данный момент сама во всем виновата.
Прежде чем открыть дверь, учительница литературы на секунду остановилась, восстанавливая дыхание. Впрочем, не только это ее удерживало от внезапного появления перед учениками. Это был выпускной класс, и для нее самый трудный. Дети были уже почти взрослые люди. И как почти взрослые люди, они задавали уже не почти, а совсем взрослые
