и ничего более.
– Стало быть, вы не чувствуете запаха пожарищ, не слышите испуганных воплей женщин? – спросил Брюер.
Вообще, несмотря на долгие годы своего служения, вел он себя неосмотрительно и даже вызывающе. Королева, пятнисто алея лицом и шеей, неотрывно смотрела на него широко раскрытыми, ждущими глазами, словно он ведал все тайны этого мира. А затем с грустной покорностью вздохнула:
– Как трудна эта зима, мастер Брюер! И конца ей все нет и нет. Но если я хоть на мгновение спасую, отвернусь от зла, чтобы отвоевать своего мужа и его трон, то ослепну и оглохну. А вы онемеете.
Дерри в ответ протяжно вздохнул.
– Моя госпожа, я старею. Мне порою думается, что мое занятие уместней для кого-нибудь помоложе, попроворней.
– Дерри, что вы такое говорите? Я ничуть не хотела вас обидеть.
Главный соглядатай устало приподнял руку.
– Что вы, миледи, разве смею я обижаться на мою королеву? Ни за что не оставлю я вас и без сети, которую плел столь долгое время. Не скрою, что порой по роду занятий я сталкиваюсь с немалыми опасностями. Я ни в коей мере не бахвалюсь, а просто вынужден быть верен скромной правде. Встречаться мне доводится с людьми жестокосердными, черствыми и в темных местах, чуть ли не каждодневно. И вот что я хочу сказать. Если – всякое возможно – наступит день, когда я уйду и не вернусь, вам следует знать: я предусмотрел себе замену.
Он стоял перед правительницей, как нервный школяр, теребя пальцами кожаный пояс, и с потаенным очарованием встретил блеск ее ждущих глаз.
– Нельзя исключать, миледи, что если меня так или иначе устранят, то в опасности окажетесь и вы. Но на этот случай знайте: на мое место придет другой, сказав вам слова, которые вы непременно узна́ете.
– Как же он будет выглядеть, этот ваш человек? – тихо спросила Маргарет.
– Сказать вам этого не могу, миледи. Всего этих людей трое. Молодые, быстрые во всех смыслах и безоговорочно преданные. Если я выроню поводья, то один из них, пережив остальных двоих, их подхватит.
– То есть, чтобы один из них оказался возле меня, двум другим придется друг друга… умертвить?
– Безусловно, миледи. Ничто не имеет ценности, если оно не достигнуто тяжким трудом.
– Что ж… И как же я узнаю, что этому вашему человеку можно доверять?
Дерри улыбнулся проворству мысли собеседницы.
– Всего несколько слов, миледи, которые для меня имеют некоторую значимость.
Он сделал паузу, глядя через прошлое Маргарет в ее будущность одновременно с тем, как представлял собственную кончину, а потом с задумчиво-грустной улыбкой продолжил:
– Все еще жива Элис, жена Уильяма де Ла Поля. Дед ее был, пожалуй, первым истинным стихотворцем во всей Англии. Сам я, увы, со стариком Чосером в жизни не встречался. Так вот, однажды Элис всего одной строкой из его произведения описала всю мою суть. Когда я спросил,
