и это небо помнили его отца, которого он никогда не видел. Отчима он любил и уважал, тот был хорошим человеком, хозяйственным, ферму отстроил отменную, у сестер приданое было такое, что городские невесты от зависти чуть не вешались, и мать он любил… Одного в нем не хватало Генри – легкой сумасшедшинки, той, что тянула в прерию, в Желтые царства, в Московию, где, говорят, чужестранцев любят сажать на кол ради забавы… Генри, правда, туда не собирался. Ему хватало здешних мест, и он считал, что лучше их быть не может.
– А вот тут и остановимся, – сказал он и спрыгнул с коня.
Здесь он ночевал по пути к замку, вот еще видны следы его кострища: тут он особенно не скрывался, следов не маскировал.
Принцесса молча спешилась, встала, держа кобылу в поводу. Придумать бы ей занятие, но какое? Палатку она не поставит, готовить вряд ли умеет… Пришлось обходиться самому, но это Генри было привычно: он быстро расседлал лошадей, стреножил и пустил пастись, поставил палатку – не под открытым же небом ее высочеству ночевать! – занялся костром… Дальше с топливом будет скверно, да и тут уже, считай, ничего нет, хорошо, прихватил пару вязанок хвороста с той стоянки!
– Это что? – заинтересовалась принцесса, наблюдавшая за ним.
– Огнекамень, – ответил он, показал на раскрытой ладони. – Тоувы придумали. Вроде кремня и кресала, только вот… видишь? – Он чиркнул и зажег огонек. – Не гаснет сразу. Под любым дождем горит. Удобная штука.
Подхватив котелок, он двинулся к ручью, сполоснул посудину, набрал воды. Принцесса подошла к берегу следом, наверно, умыться решила. Генри не стал ей мешать…
…Как же изменился мир! Или вовсе не изменился? Вот же небо над головой – почти такое же, как было прежде, только раньше оно не бывало настолько ярким, Мария-Антония привыкла, чтобы небо ласково голубело, наливалось грозовым свинцом, сияло нежным перламутром по утрам… Теперь оно было ослепительно синим, постепенно темнело, делаясь бархатным, – приближалась ночь. И солнце не грело прежде так жарко. И… да, раньше здесь не было прерии. Тут были леса, деревни, и поля, и река… Вот разве что вода осталась прежней, ее ничто не изменит!
Мария-Антония опустила руку в воду и некоторое время смотрела, как пальцы ее покрываются воздушными пузырьками, как оседает песок, встревоженный ее неосторожным прикосновением, как колышутся травинки, выросшие в самой воде…
– Эй, принцесса! – донеслось от костра, едва заметной рыжей звездой тлевшего поодаль. – Иди ужинать!
Она послушно отправилась на зов. Готовил Генри, если честно, скверно и однообразно. С последним понятно: в походе разносолы не предусмотрены, но из вполне сносной крупы он умудрялся сготовить на редкость мерзостное варево.
Девушка усмехнулась про себя: когда-то многие были бы рады и такому ужину, грех воротить нос! Но и сделать с этим что-то можно, конечно, благо опыт есть. Еще бы Генри подстрелил
