href="#n40" type="note">[40].Расписывая кафе «Бубны» и легко флиртуя друг с другом, Толстой и Оболенская не предполагали, что за нарисованным на дощатой стене извержением вулкана скрывается своя тайна.
Итак, «гости съезжались на дачу», и, как водится, подобающие месту приключения не заставили себя ждать. В доме стремительно нарастало пересечение взаимочувствований, повышение градуса отношений проявлялось стихийно, эмоционально, остро, будто огонь обжигал уже не стены, а души. Необременительная дружественность коктебельского бытия была нарушена. В сложную любовную коллизию, захватившую Оболенскую, Кандауровых и Толстых, оказались вовлечены в качестве доверенных лиц, участников, сочувствующих и наблюдателей Волошины, Майя Кювилье, Цветаевы, Богаевские и другие.
В театре Луны
Этот путь через страдания нужен как очищение. Будь же крепка духом и твердо работай во имя нашей любви.
«Сегодня поедут в Коктебель Толстые Алексей и Соня»[41], – сообщает Оболенской в письме от 19 марта Константин Васильевич. По-видимому, Юлия Леонидовна о них хорошо наслышана, а скорее, отдаленно знакома – с Дымшиц они вместе занимались в школе Званцевой, Толстой там часто появлялся. Они давно дружат с Волошиным, а в этот год приехали в Коктебель ранней весной.
Их появление на коктебельских подмостках совпадает с работой Толстого над пьесой «Геката», ставшей своеобразным «прологом» к дальнейшим реальным событиям. Мифология пьесы восходит к волошинскому венку сонетов «Lunaria» и наполнена мистикой космических катастроф и жуткими сценами (дисгармония души и пола, убийство женщины, самоубийство), оставлявшими впечатление горячечного бреда. Но пока это всего лишь словесная игра на модную тему луны, актуальную у символистов и мистиков.
Появление новых героев требует небольшого отступления, касающегося двух друзей – Кандаурова и Толстого.
Предположительно, они познакомились весной 1911 года здесь же, у Волошина. 25 мая 1911-го в одном из своих писем Кандауров писал: «Очень было занятно с Толстым и Максом»[42]. Следующий летний сезон все так же благополучно и счастливо проводили в Крыму, свидетельством чему является коллективная открытка Кандаурову, написанная Толстым при участии других обитателей волошинского дома: «Имею честь довести до Вашего сведения, что в Киммерии все благополучно и по местам (и весело!)»[43]. Далее идет перечисление участников Киммерийского олимпа, где Толстой именует себя Валерьяном Самцовым, а его гражданская жена – Сивиллой Карантинной.
В 1912 году именно Кандауровы помогли Толстым перебраться в Москву, подыскать квартиру в доме на Новинском бульваре, поселив их на какое-то время у себя – в квартире при Малом театре. И наоборот, летом 1914-го, после пожара, погорельцы получают пристанище у Толстых. Иначе говоря, Толстые и Кандауровы приятельствовали
ГТГ ОР. Ф. 5. Ед. хр. 203. Л. 1 об.
РГАЛИ. Ф. 769. Оп. 1. Ед. хр. 227. Л. 1.
